"Валерий Шамшурин. Каленая соль (Приключенческая повесть)" - читать интересную книгу автора

его страстными речами и вместе с тем его радением.
Разбушевавшийся с утра ветер затихал. Обойдя хозяйственные постройки,
житницы и амбары, задержавшись в пекарне, где в четырех огромных квашнях
поспевало для новой выпечки тесто, Авраамий с поспешающим за ним дьяконом
и левого клироса головщиком Гурием Шишкиным вышли на подворье на
колокольный звон. Гремел осадный колокол. Угодливый верткий Гурий, донося
Авраамию о подслушанных разговорах в монашеских кельях, оборвал себя на
полуслове. Казавшееся вымершим монастырское подворье сразу наполнилось
людьми.
У собора святой Троицы выстраивалась конница. Авраамтш увидел, как чуть в
стороне от нее пытался сесть в седло, с трудом поднимая распухшую,
обмотанную тряпьем раненую ногу, знаменитый Ананий Селевин, приведший
однажды в крепость шестнадцать пленных. Ему помогал глухонемой поляк
Мартьяш, который перешел на сторону осажденных, не в силах вынести
непрестанных насмешек сапежинцев. Ананий и он стали неразлучными друзьями
и сражались обычно на пару. Метко стрелявший из лука Мартьяш всегда
надежно прикрывал стремившегося в самую гущу схватки Селевина.
Наконец-то Мартьяшу удалось подсадить друга, и они вместе присоединились к
рати.
В завихрениях снежной пыли с привычным кличем: "Сергий! Сергий!.." -
ратники двинулись за ворота под перекрестный бесприцельный огонь пушек, на
широкое Клементьевское поле, навстречу налетчикам Сапеги и Лисовского.
Поднявшись на острожную стену, с которой начали палить затинные пищали,
подавляя вражеские пушки-тюфяки, укрытые за турами, Пали-цын видел все как
на ладони.
Среди польских всадников он на сей раз не приметил Сапеги, зато отчаянный
рубака Лисовский, как всегда, мчался впереди. Истинный бес: намедни был
дважды ранен в лицо, стрела монастырского слуги Пимена Тененева чуть не
угодила ему в левый глаз, а на прошлой вылазке Ананий Селевин стрелой же
окровавил ему висок и прошил ухо, но Лисовский не пропускал ни одной
схватки.
Битва была недолгой, врагам снова не удалось взять монастырских ратников
на испуг. Сшиблись конники и разъехались, только отдельные удальцы
продолжали биться.
Лисовскому очень хотелось посчитаться с Ананием. Сбросив шлем и сорвав с
головы мешающую повязку, он пришпоривал взмыленного коня и вместе со
своими казаками стремился отрезать путь назад посрамившему его простому
ратнику. Трудно пришлось Селевину, неожиданно оказавшемуся в одиночестве и
теснимому врагами, загоняющими его в кустарник. Казалось, конец пришел: в
раненую ногу внезапно угодило копье и раздробило колено. Скривившись от
боли, он остановил коня и обреченно поджидал Лисовского с казаками.
Но вот упал один из всадников, следом другой, у третьего с пронзительным
ржанием рухнул конь. Это без промаха стрелял, выручая друга, затаившийся в
кустарнике Мартьяш, быстро посылая стрелу за стрелой. Но тут же краем
глаза он вдруг углядел, как Ананий стал клониться набок. Не доскакав до
падающего Селевина, Лисовский остановил своего скакуна: добивать лежачих
он считал ниже шляхетского достоинства.
Уже в сумерках дотащил до ворот потерявшего сознание от нестерпимой боли
Анания расторопный и верный Мартьяш.
Авраамий навестил умирающего. Молча, недвижно постоял над ним, вглядываясь