"Валерий Шамшурин. Каленая соль (Приключенческая повесть)" - читать интересную книгу автора

Нагая его .признала за сына. Да и как ей было не признати, ежели Юшка,
исповедь мою употребив, ее мигом обротал. Перво-наперво самозванный
осударь, смекай-ка, о соглядатаях помыслил, сторожкостью не пренебрег. И
нечего ему стало опасатися. Косточки Годунова уже в земле истлевали,
царица да годуновский сынок Федор, кои могли ведати о тайне, задушены
были, патриарх удален из Москвы, а Шуйского Юшка так устрашил, что тот и
уст раскрыти не смел.
Да, чудны твои прихоти, господи! Неотмолимы грехи мои, ежели чрез мя ты
беды велии напустил. Мало, те было, единым самозванцем людишек испытывати,
страшную погибель властолюбцу предрек да тут же и другого явил. И никого
напасть сия не минует. Ни правого, ни виноватого. Вишь, и тебя, милай,
зацепила. Над кем стряслося, над тем и сбылося.
Огарий замолк. Слышно было, как, шурша драным рукавом хламидки, он
крестится. Фотинку клонило в сон, и, задремывая, - уже совсем было
повалился на солому,- он вдруг услышал за стеной жуткий, истошный крик.


5


- Что там? - вскинулся Фотинка.
- Верно, разбойника Наливайку умиряют,- ответил Огарий, прислушиваясь.
Однако больше ничего не было слышно.
Светало. Сверху из оконца лился холодный синеватый свет. Почему-то Фотинке
стало зябко. Он передернул плечами и, нагребая на себя солому, звякнул
цепью.
- Почали лютовати - не отступят,- сокрушаясь, рассудил бывалый Огарий.- Яз
хоть курицей с воеводского двора поживился, будет за что муки Припяти, а
ты, милай, безвинно пострадаешь.
Вчера Огарий на что-то надеялся, сам бодрился и Фотинку утешал, а теперь,
после бессонной ночи, притих, скукожился, лицо в хламидку прятал, будто,
поведав о подлости человеческой, вконец разуверился в милосердии божьих
разумных тварей.
- Не бывати тому! - осердился Фотинка, не изведавший покорства судьбе, и с
ожесточением брякнул цепью. Допекли его оковы. Напрягшись, он так рванул
цепь, что кольцо вместе с толстенным витым штырем выскочило из стены и сам
Фотинка, не удержавшись, растянулся на полу.
Огарий аж подскочил, по-нетопырьи взмахнув руками. Вытаращенными глазами
он смотрел, как поднявшийся Фотинка подтягивает к себе штырь и в
недоумении перекладывает с ладони на ладонь.
- Батюшки-матушки! - чуть не задохнувшись, сдавленным голосом произнес
Огарий.- Доводилось ли узрети кому подобное чудо? Ну, милай, твоя всюду
возьмет! Был у нас в Сергиевой обители преславный муж из даточных людей,
по прозванью Суета, что единым махом пятерых поваляхом, так и он бы те
подивился.
- Сунься кто теперя! - махнув штырем, пригрозил Фотинка. Он схоронился
позади окованной двери. Огарий комочком вжался в угол возле него. Долго
они ждали. Фотинка уже снова стал задремывать, как послышались шаги.
Загремел ключ в замке, и дверь, заскрежетав, распахнулась. Но как только в
проеме показалась голова, Фотинка с маху ударил по ней штырем. Подхватив