"Валерий Шамшурин. Каленая соль (Приключенческая повесть)" - читать интересную книгу автора

войско.
Чуя поживу, заволновались магнаты, недавно поддерживавшие Отрепьева. Из
Польши и Литвы спешили на поддержку возникшему, как Феникс из пепла,
царику посланные ими и не раз испытанные в набегах конные хоругви.
С великим трудом одолев Болотникова, Шуйский в полной растерянности
оказался перед еще большей опасностью. И хоть первые стычки закончились
поражением самозванца, его растущее войско упорно продвигалось к Москве.
Встав в Тушине с помощью алчного панства, самозванец привлек на свою
сторону уже десятки русских городов.


7


Серым смурым полднем Фотинка с Огарием приближались к валам Тушинского
лагеря. Голодные лошади еле плелись, но седоки не подгоняли их, опасаясь
проглядеть налетчиков или разбойных бродяг-шишей, от которых только уноси
бог ноги. Однако им везло - никого не было вокруг. Дул несильный низовой
ветер, поземка длинными белыми языками лениво переметала с дороги снег,
редкие снежинки крутились над санями, пролетая мимо.
Впереди показалось что-то странное, вроде обдерганного снизу,
взъерошенного стожка. Когда подъехали ближе, увидели, что стожок шевелится
и на нем трепыхаются какие-то лохмотья. Лошади вдруг рванулись и, не будь
начеку Огарий, сразу натянувший вожжи, свернули бы в сторону. Фотинка
приподнялся в санях, и в то же мгновение весь стожок колыхнулся, и туча
взлетевшего воронья зависла над ним. Фотинка с ужасом узрел безобразные
останки скорчившегося человеческого тела, из спины которого торчало острие
кола.
- Ой, беда кака! -только и вымолвил детина.
- Усопшему не больно,- спокойно сказал Огарий, тем не менее судорожно
хлопая вожжами по лошадям, которые и без понукания стремились быстрее
миновать страшное место. Поворачивая голову, Фотинка не мог оторвать
взгляда от казненного, словно навсегда хотел запомнить его растерзанную,
смерзшуюся плоть в клочьях одежды на полузаваленном снегом колу. Жадное
воронье уже снова кишело возле своей жертвы.
Путники беспрепятственно въехали в лагерь. Сидящая у костра стража,
привыкшая к частым передвижениям торговцев и крестьян, только мельком
глянула на них. Но это не уменьшило тревоги Фотинки и Огария, для которых
логово самозванца было словно кащеево царство.
Едким дымом и, кислой овчиной, конским навозом и перепревшей кожей,
смрадом отбросов и помоев тянуло от наспех поставленных жилищ. Со всех
окрестных деревень были свезены сюда для временного пристанища срубы, и
дома скучились беспорядочно, застя свет один другому, образуя закоулки и
глухие тупики, налезая даже на широкий проезд, который вел к новому -
внутреннему - валу, огораживающему лощину с болотцем - "пиявочником", где
находился "государев двор". Поодаль, слева от проезда, вдоль застывшей
реки Москвы, среди почти вчистую порубленного ельника, длинной линией
тянулся польский стан с пестрыми шатрами, вычурными крутоскатными
башенками, клетями, конюшнями и амбарами, а напротив его - таборы донских
казаков и татар, над избами, мазанками и шалашами которых торчали бунчуки