"Валерий Шамшурин. Каленая соль (Приключенческая повесть)" - читать интересную книгу автора Уже затемно, намотавшись по дымным и грязным кружа-лищам, навидавшись
человеческого срама и наслушавшись ругани, но так ничего и не прознав, усталые, голодные Фотинка с Огарием зашли на огонек в какой-то кабачишко у самого внутреннего вала, что назывался по-здешнему "цари-ковой горой". В отличие от других притонов, в этой полутемной кабацкой избе на удивление было тихо и пусто: лишь за длинным столом, привалившись друг к другу, похрапывали три пьяных молоденьких казака, а наособицу - в углу за столом, заставленным глиняными кружками,- всхлипывая, невнятно разговаривал сам с собой рослый толстяк в богатом, но затрепанном, с полуоторванными витыми шнурами кунтуше. Мерцал огонь в плошке, и мерцала на багровой щеке толстяка рассольно-мутная слеза. Сокрушенный неведомой печалью, никого и ничего не замечал несчастный пропойца. Фотинка и Огарий смиренно сели в конце длинного стола у двери, терпеливо ожидая, когда их заметит хозяин. Тот вскоре появился - хмурый, заморенный, обросший до глаз густым черным волосом. Нищенский вид пришельцев, младенческий облик Огария и отрочески гладкое, пухлое лицо Фотинки выдавали в них случайных гостей, но хозяин, видавший виды, привычно поставил перед ними две кружки. - Не обессудь, добрый человек, ласково сказал, отодвигая кружки, Огарий,- вина не пьем. Нам бы горяченького поести, щец бы. - Щец! - усмехнулся кабатчик.- Я бы и сам их, ребятушки, похлебал, да нету. Третий уж день баба щей не варит. - Что за притча? - Э, - досадливо махнул рукой хозяин, не отвечая. Он все же пожалел приблудных, в беззащитном простодушии которых нельзя было обмануться. - - Давай! Принеся еду и кувшин квасу, хозяин присел на лавку вплотную к Огарию; захотелось выговориться. Зашептал горячо, кивнув в сторону толстяка: - Всему виной вон тот ляшский пан, провались он на месте. Из-за него ныне сюда никто не ходит, вот ничего и не варим. Засел тут постылый, наливается до непотребства, чуть хмель выйдет - сызнова за горелку. И слова поперек не молви, порубит! Полный разор!.. - Кто ж он будет! - Неужто, не ведаете? Да то ж сам Меховецкий, что главным воеводой у нашего царика в войске был. - И что? - Неугоден стал, прогнали его напрочь на войсковом круге. И днесь он в окаянной опале. Никто с ним знаться не хочет. А кто бы и хотел - страшится. - За какие же ковы ему такая немилость? - Эх, - тяжело вздохнул неудачливый кабатчик. - У проклятых ляхов сам черт башку сломит. Попервости-то, слышь, в войске сплошь наш брат крестьянин да казачки были, а литвы с ляхами - малая кучка. И все бы ладно: пан Меховецкий або кто иной воеводит, токмо бы царик от людишек не отступился да, пришед в стольную, посулы свои исполнил. Не за панами, вишь,- за цариком шли. Да неужли ляхи свое упустят? Понаехало их к войску без счету. И почали рядить, кто кого важнее, кому над кем стояти. Самым резвым князек ихний Роман Ружинский оказался. Вот уж зверь-зверюга! Так своих на Меховецкого натравил, что тот едва живым с круга ноги унес. Ца-рик было вступился, а его и слушать не захотели: мол, в наше дело не мешайся. |
|
|