"Валерий Шамшурин. Каленая соль (Приключенческая повесть)" - читать интересную книгу автора

поверил небылице. Посреди застолья в хоромине, где собирались на трапезу
начальные люди, вскочил он внезапно, заиграл желваками и кинулся в двери.
Ухвативший его за полу кафтана стрелецкий начальник Яков Прокудин чуть не
свалился с лавки.
Пока за столом судили да рядили о вздорности головы, он уже оказался у
избы обозников, благо выпитая хмельная чарка добавила резвости. Ступив за
порог, Микулин исподлобья глянул на мужиков. Вольно рассевшись по лавкам,
они чинили сбрую. Заметив среди них Кузьму, голова повелительным жестом
поманил его к себе. Кузьма неторопко переложил истертый хомут с колен на
лавку.
Вышли на заваленный сугробами двор, встали на утоптанной круговинке возле
поленницы. Темное узкое лицо Микулина с острыми выпирающими скулами и
жесткой курчавой бородкой подергивалось и еще более темнело. Голова еле
сдерживал себя. Вызвав Кузьму, он помышлял, что тот сам смекнет, в чем
должен повиниться, но Кузьма был невозмутим.
Гладковолосый, широколобый, с грубоватым крестьянским лицом и округлой
русой бородой, в полурасстегнутой просторной однорядке, он ничем не
отличался от посконного мужичья, которое для Микулина было одноликим и
невзрачным, как всякая посадская или крестьянская толпа, достойная
презрения и кнута. Однако уже испытавший неподатливость Кузьмы, Микулин
поневоле, хоть и досадуя за это на себя, признавал за ним завидную прямоту
и бесстрашие.
- Аль не чуешь, пошто зван? - сквозь зубы прошипел голова.
- Невдогад мне,- ожидая любого подвоха, но не теряя спокойствия,
ответствовал Кузьма.- Богу вроде не грешен, царю не виноват.
- А не ты ль отъезжие торга затеваешь смутьянам на поноровку?
- Навет. Не было того,- посуровел Кузьма.
- Не ты ль коней наших сбываешь? - до крика повысил голос Микулин.
- За меринка подраненного я ответ перед воеводой держал. Вины моей он не
усмотрел.
- Навел блазнь на воеводу. Ах ты, черная кость, я-то давно узрел, кому
прямишь!
И, выхватив из ножен саблю, Микулин занес ее над Кузьмой.
- Молись, смердяк!
- Ишь ты, дверь-то забыли прикрыти,- с простодушной озабоченностью
полуобернулся к избе Кузьма, и Микулин тоже невольно скосил взгляд. Этого
спасительного мгновения Кузьме хватило, чтобы сдернуть тяжелый кругляш с
поленницы, ловко ударить им по сабле. Звенькнув, она отлетела в сугроб.
- Срам, голова! По чести ли на безоружного нападать? - с печалью укорил
остолбеневшего от такой дерзости Микулина. Кузьма, деловито укладывая
кругляш на место.
Невдалеке послышался говор, заскрипел снег под торопливыми шагами. Кузьма
прислушался и спокойно протянул извлеченную из сугроба саблю Микулину.
- Держи. Я зла не помню, а тебе бог судья. Даже не смахнув с лезвия снег,
Микулин молча вложил саблю в ножны, резко повернулся и пошел встречь
голосам.
- Нота он, други! - воскликнул, завидев его выходящим из-за поленницы,
Федор Левашов.- Эва где схоронился!
- Эх, Андрей Андреевич, уж зело горяч ты, всех переполошил,- выговорил
голове степенным голосом Прокудин.- Прости нас, грешных, но помыслили, не