"Валерий Шамшурин. Каленая соль (Приключенческая повесть)" - читать интересную книгу автора Но на Пасху, когда празднично ударили колокола всех церквей и от
церковного звона на улицах слова не стало слышно, когда рванулась душа неведомо куда и затосковала, заныла, Фотинка засобирался домой. Вечером он сказал Огарию, что доживает в Москве последнюю седмицу. - Эх, - бесшабашно молвил Огарий,- плакала по нам престольная пасхальным перегудом. Кому на Пасху куличи - нам тараканы на печи. Видал Москву - спытал тоску... В последний день перед уходом, звякая скудной медью, они бродили по Зарядью в надежде купить хлебную краюху на дорогу. Тут и подхватила их громкоголосая, гневная толпа и понесла прямо к царским хоромам. И если бы тогда в давке не сорвали с груди Фотинки материнский святой образок, не встретиться бы им с Пожарским. И почему так сразу отозвался Фотинка на ласковое слово князя, почему, как несмышленый теляти, потянулся к нему - он сам не мог взять в толк. Поспешая за худощавым всадником в темно-зеленом суконном кафтане к Сретенке, Фотинка и Огарий не находили никаких слов и только вопрошающе, не без тревоги, переглядывались друг с другом. 6 Княжий двор был огорожен крепким сосновым частоколом. Миновав вслед за Пожарским ворота с иконкой над ними, друзья оказались во дворе у высокого рубленого дома на жилом подклете, с крутой тесовой кровлей и крытой были раскрашены алым цветом. Дом не выделялся боярским роскошеством, но отличался той ладностью и сообразностью, когда все умело пригнано и накрепко связано. Амбары и службы виделись в глубине чистого, замощенного широкими деревянными плахами двора. На крыльце недвижно, словно заледенев, стояла старая иссохшая женщина с печальным и строгим лицом. Спрыгнув с коня и отдав поводья подскочившему стремянному, князь торопливыми шагами подошел к ней. - Матушка, пошто вышла? Тебе в постели надобно лежать, хворь еще не отступила небось. - Хвори мои от меня никуда не подеваются,- со слабой улыбкой пошутила женщина. - Каково ты, сыне, съездил? - - Попусту, родная. - Я тебя в светлице буду ждати,- цепко глянув на мнущих в руках колпаки робких пришельцев, сказала она.- Не мешкай, о деле перемолвиться с тобой хочу. Направив Фотинку с Огарием в людскую, Пожарский поднялся в светлицу. Девяти лет Дмитрий Михайлович лишился отца, но твердая рука матери, княгини Марии, вывела на торную дорогу не только его, но и младших - сестру и- брата. На себя мать взяла хозяйственную обузу, и родовые стародубские земли, отказанные после смерти владельца его семье поместья не только не пришли в упадок, но даже и процветали. Княгиня вечно была обременена доглядом и устройством, закупками и починками, сохранением и преумножением припасов, вязаньем, шитьем,, уходом за садом, засолкой, прочими нуждами, и почти вся жизнь ее прошла в хлопотах и заботах о доме и детях. Только редкие часы она отрывала для своего любимого досуга - чтения. |
|
|