"Валерий Шамшурин. Каленая соль (Приключенческая повесть)" - читать интересную книгу автора

В отеческом селе Мугрееве, в усадьбе, среди вишневых садов и тихих прудов,
среди приволья золотых полей и веселых березовых перелесков познал юный
княжич почтительную любовь к родной земле и своим предкам, обучился
грамоте, возмужал и отсюда ушел на царскую службу. Он боготворил мать, и
ее мудрые советы не однажды поддерживали Дмитрия Михайловича в самую
ненастную пору.
Когда он вступил в светлицу, Мария Федоровна уже сидела за столом,
задумчиво склонив голову и положив ладони на раскрытые "Четьи-Минеи". Она
подняла глаза, и снова слабая улыбка тронула ее губы.
- Экого Эркула18 ты с шутом гороховым привел,- заметила она о пришедших с
сыном на подворье странниках, и тут же обеспокоилась: - Не возропщет ли
челядь? Припасы-то на исходе.
- Надобен мне такой человек ради береженья, - садясь напротив, мягко
отозвался Дмитрий Михайлович.- В Коломне-то со мною чуть беда не вышла.
Неласково встретил меня воевода тамошний Иван Пушкин, рассудив, верно, что
на его место я посягаю. Всякие препоны почал чинить. Да мне в его стенах
что было стоять? Не для того ратников приводил. Выехали мы из-за стен, а
мне в спину некто стрелу пустил,- благо мимо пришлась... А детинушку я
доброго привел, не в тягость будет, чую.
Княгиня с грустью смотрела на осунувшееся лицо сына, на глубоко запавшие
глазницы и обострившийся нос. Тяжело и больно ей было переносить его
невзгоды.
- Зависть и злобство,- удрученно произнесла она. - Где у них край? Деда
моего Ивана Бересня вкупе с велемудрым Максимом Греком царь Василий Третий
безбожно травил, на льду Москвы-реки повелел ему голову посечи. Отец твой
в молодые лета у Грозного невинно в опалу угодил...
Глаза княгини сухо блеснули. Она захлопнула тяжелую книгу, щелкнула
серебряными застежками, отодвинула ее от себя.
- Но родичи наши сыстари чести не роняли, неправдой наверх взнесены не
были, недругам не льстили, строго заветы блюли! Не лукавством, а сметкой и
мужеством брали! А доводилося муки сносить - твердо сносили! Будь и ты в
примере, сыне...
- Борис-то Михайлович Лыков, матушка, челобитную на нас царю подал, -
переждав немного, известил княгиню сын.- Про старую нашу с ним тяжбу,
поведали мне, все расписал.
- Бона, проворец, куда уду закинул,- протянула Мария Федоровна.
При дворе Годунова мать Лыкова, родная сестра попавшего в опалу Федора
Никитича Романова, состояла ближней боярыней у царицы Марии Григорьевны, а
Пожарская - у царевны Ксении. Полюбив скромную черноглазую красавицу
Ксению как родную, княгиня заслужила ее полное доверие. До сих пор стоит
перед памятливыми очами старой княгини тот светлый праздничный день, когда
она, сопровождая нарядную повозку Ксении, ехала по Москве в легком возке,
запряженном четырьмя серыми лошадьми, навстречу жениху царевны, юному
датскому принцу Гансу. Их окружала пышная свита румяных всадниц, одетых в
красные платья и широкополые белые шляпы. Ах, какой это был счастливый
день!..
Но сколько после него пролито слез! Свадьба не сладилась, царевич внезапно
занемог и помер. Весь двор скорбел. Но однажды, нисколько не таясь от
Пожарской, Лыкова принялась вместе с княгиней Скопиной-Шуйской срамить
Ксению: де сам бог не дает царевне счастья, де благочестива она лишь с