"Виталий Шенталинский. Свой среди своих (Савинков на Лубянке) " - читать интересную книгу автора

русский эмигрант (писал еще по дореволюционной орфографии, с "ятями"),
начертал: "Ах, если бы в наше время были Каляевы, давно большевики погибли
бы!"
Как знать! А не Каляевы ли и стали большевиками?
Григорий Зиновьев писал в предисловии к книге "Загадка Савинкова": "На
свете слишком много такого, что можно уничтожить только оружием, огнем и
мечом. Марксисты высказывались за массовый террор... Мы будем употреблять
террор не в розницу, а оптом".
Вот и все отличие Савинкова - Каляева от Зиновьева - Дзержинского:
первые вели штучный отстрел, а вторые - косили тысячами, а потом и
миллионами!
В только что рассекреченных документах Ленина - "самого человечного
человека" - есть такие приказы: "Тайно подготовить террор: необходимо и
срочно..." Или: "Наказать Латвию и Эстляндию военным образом (например, "на
плечах" Балаховича перейти где-либо границу хоть на одну версту и повесить
там 100 - 1000 их чиновников и богачей)..." Или: "Под видом "зеленых" (мы
потом на них и свалим) пройдем на 10-20 верст и перевешаем кулаков, попов,
помещиков. Премия: 100 000 руб. за повешенного..."
Это уж впрямую относится к Савинкову и его "зеленому" воинству. Террор
на террор. Одно другого стоит.
Что же до "священной жертвы", о которой грезили Савинков и друзья его
юности, то знаменитый революционный траурный марш "Вы жертвою пали в борьбе
роковой" был постоянно на устах Ленина. Под эти звуки хоронил солдат своей
армии глава красного террора, взявший из рук эсеров разящий меч революции, -
Феликс Дзержинский.

"26 апреля.
Левочка зажег костер и прыгал через него. А потом пускал пятикопеечный
фейерверк - смеялся и не хотел идти спать. Ему было 12 лет. Когда я его
увижу, ему будет сколько?.. И ни костер, ни фейерверк не повторятся...
Когда Андрей Павлович покраснел, смутился и у него забегали глаза, я
сказал себе: "Арестуют". Когда он бросил Русе: "Долго же вам сидеть в
эмиграции", - то же. Когда он заговорил о Рогове, коммунисте, с симпатией, -
то же. И так много раз. А Фомичева я решительно заподозрил. У самой границы,
ночью, когда он шмурыгнул носом и отошел в кусты на мое слово - "предатель",
я одну минуту хотел взять его за шиворот. И не взял. Почему я поехал?.. Я
шел к Бурцеву, уверенный, что меня арестуют. Он выслушал все и сказал: "Нет,
нет оснований предполагать..." Я понимал, что вздор, но хотел ему верить.
Как нарочно не слушал Ал. Арк. и Л. Е. Ехал инстинктом, слепо, ибо не мог
оставаться, ибо замучила совесть (против народа!..), ибо Балахович,
Маклаковы, Авксентьевы, Милюковы, ибо не было ни угла, ни крыши, ибо
травля... ибо, ибо... Миллион причин. Замечательно, что не отговаривал
никто. Все (кроме Руси) нашли, что так и должно быть - "привези нам золотое
руно, или пусть тебя расстреляют". А теперь клевещут... Так устроены люди.
Боюсь за Л. Е.

27 апреля.

Руся пишет, что 12-го скончалась Шура[36]... Бедная, маленькая женщина!
Не думаешь о человеке вовсе, а когда он умирает, то становится жаль, что