"Виталий Шенталинский. Свой среди своих (Савинков на Лубянке) " - читать интересную книгу автора

знал мало, не интересовался, не заглянул глубже. И уже непоправимо.
И вот еще непоправимо. На острове Пасхи нашли следы очень древней
культуры - каменные памятники, идолы. Не узнали, не могли узнать, к какому
веку и какому народу они относятся. Два года назад остров Пасхи исчез во
время землетрясения. Весь целиком.[37]
Когда М. Ал. умирала, я не поверил, что это смерть, - думал, что
обычный припадок. До 8-и я играл в шахматы с..., в 8 лег спать - был уже
день давно. В 10 с половиной меня разбудила Е. И. Я вошел, М. А. была еще
жива, лежала тихо, с закрытыми глазами. Я взял ее за руку, она посмотрела на
меня и слабо пожала руку. Потом сказала: "Какие вы все добрые... Спасибо". И
умерла.
А потом я каждый день ходил на кладбище, в склеп, и смотрел через
окошко в гробу, как медленно, медленно (она была набальзамирована)
разрушалось лицо. Темными тенями. Синеватыми пятнами. Провалом около губ.
А теперь я об этом вспоминаю почти спокойно.

28 апреля.

...Кое-где на кустах распустились листья (на дворе). Сегодня была гроза
и сильно пахло дождем в камере, а на прогулке - сырой землей.
В жизни бывает несколько таких ярких дней, что их невозможно забыть, -
ярких в своей простоте, в том, что ничего не случилось. Вот помню. Мне года
3-4 (еще в Вильне), я иду от сквера вверх, по Большой улице, с кем-то, может
быть, с мамой. У меня в руках барабан, а солнце горит в небе, и на стеклах
фонарей, и в дождевых лужах. А мне очень, очень радостно и хорошо. А вот
другой день: мы возвращаемся с Л. Е. из Uemblay пешком, через мост. Я
покупаю ландыши у старухи. Потом сидим внизу, у берега, в cafe и смотрим на
солнце. Оно на небе, и на реке, и у Л. Е. в глазах. И мне так же радостно,
как тогда, ребенком, в Вильне.
Андрей Павлович - честный и стойкий солдат, Фомичев - мразь, С.
Эд.[38] - зверь.

29 апреля.

...Лет пятнадцать назад, Ильфракомбе, меня поразило море. Очень
высокий, скалистый берег, почти замкнутым кругом. Внизу, совсем глубоко,
кипящая, бело-синяя, расплавленная масса, которая ходит ходуном и рычит.
Надо всем - совершенно свинцовое небо. Свинцовое небо и в Гаммерфесте, и в
Варде, но море другое, не расплавленное, не металлическое, а водяное, и не
рычит, а свистит и воет. В Индийском океане - индиго и золото наверху.
Слепнут глаза. В Северном - муть, белесые волны и дождик наискосок... После
Индийского океана Красное море - серого цвета, Средиземное - грязноватого.
После Зунда то же Средиземное море - как Индийский океан. La relativite du
choses!..[39]
Первые листья во дворе - акации!
Ландыши, которые принесла Л. Е., уже отцвели..."

Он продолжает фиксировать в дневнике скудные приметы тюремной жизни -
пишет их, словно углем, точными штрихами, с редкими сценками - прогулки,
визиты Любови Ефимовны - с новостями из потустороннего шумного мира. Ей ведь