"Анри Шарьер. Бабочка ("Папийон" #1) " - читать интересную книгу автора

первым, мальчик за ним, я замыкаю шествие. Спускаемся по слабо освещенной
лестнице. Кложе успел выбросить свою железную дубинку, я же со своей не
расстаюсь - она у меня в левой руке, в правой - винтовка. Нас окружает
непроглядная ночь. Надо хорошенько осмотреться, чтобы увидеть стену. Подойдя
к стене, я приставляю к ней короткую лестницу. Кложе вскарабкивается наверх,
перегибается через стену и тянет к себе Матурета, а затем и меня. Мы
соскальзываем в темноту по ту сторону стены. Кложе падает в яму и ранит
ногу, мы с Матуретом приземляемся благополучно. Приподнимаемся. Ружья мы
бросили перед прыжком. Кложе тоже пытается приподняться, но не может; он
говорит, что у него сломана нога. Я оставляю Матурета с Кложе и бегу к углу,
ощупывая на ходу стену. Настолько темно, что я дохожу до края стены, не
замечая этого. Рука опирается о пустоту, я спотыкаюсь и разбиваю лицо. Слышу
голос со стороны реки:
- Это вы?
- Да. Иисус?
На полсекунды он зажигает спичку. Я заметил, где он, вошел в воду и
приблизился к нему. Их двое.
- Поднимайся первым. Кто это?
- Бабочка.
- Порядок.
- Иисус, надо подать немного назад. Мой приятель сломал ногу, прыгая со
стены.
- Возьми весло и толкай.
Три весла погружены в воду, и легкое суденышко быстро пересекает
расстояние в сто метров, отделяющее нас от места, где должны быть мои
друзья, однако я ничего не вижу. Я зову: "Кложе!"
- Бога ради, не разговаривай! - говорит Иисус. - Эй, Толстяк, где твоя
зажигалка?
Посыпались искры, и мы увидели Матурета с Кложе. Кложе свистит
по-лионски: сквозь зубы и бесшумно, но его хорошо слышно. Это напоминает
шипение змеи. Он свистит без перерыва, и на этот звук мы идем. Толстяк
выходит из лодки, берет Кложе на руки и переносит к нам. Нас в лодке теперь
пятеро, и вода всего на палец ниже ее краев.
- Не двигайтесь без предупреждения, - говорит Иисус. - Бабочка,
перестань грести, положи весло на колени.
Мы проплываем в километре от тюрьмы, слабо освещенной светом
динамо-машины. Мы посреди реки, и подхваченные течением, продвигаемся с
невероятной скоростью. Толстяк приподнял свое весло. Теперь один лишь Иисус,
весло которого не отрывается от его бедра, сохраняет равновесие лодки. Он не
гребет, а лишь направляет. Иисус говорит:
- Теперь можно разговаривать и курить. Думаю, что все прошло гладко. Ты
уверен в том, что вы никого не убили?
- Думаю, что никого не убили.
- Черт побери! Ты меня надул, Иисус! - говорит Толстяк. - Ты мне
сказал, что это побег без мокрых дел, но, насколько я понимаю, это побег
заключенных.
- Да, это заключенные, Толстяк. Я не сказал об этом, потому что ты
отказался бы мне помочь, а твоя помощь была мне необходима. Не нервничай.
Если нас поймают, я все возьму на себя.
- Хорошо, Иисус. За сто франков я не хочу рисковать головой.