"Дмитрий Шашурин. Древняя рыба дважды (Авт.сб. "Печорный день")" - читать интересную книгу автора

бросили костер, который начинал разгораться и над которым пора было
повесить чайник.
Пока мы купались, костер погас, зато после купания и даже во время
купания у меня начали восстанавливаться способности наблюдать и делать
выводы. А после купания мне ничего не стоило одновременно заканчивать
работы по лагерю, любоваться отвесными глинами Узбоя, воображать его
каньоном, щуриться на блики озера, вести приблизительные научные
наблюдения и поставить решительный эксперимент, результаты которого
превзошли, - дядя любит посмеиваться над своими студентами, что они
непременно ждут от любого эксперимента таких превосходящих самые
оптимальные наметки результатов, и пожимает плечами, как будто так не
случается, - да, у меня превзошли, и даже не оптимальные наметки, а
сверхвсякие, превзошли мечту. Однако я не сказал никому ни об
эксперименте, ни о мечте.
Тут уж не дядя один, а и Леонид Ефимович, Михаил Константинович, Наташа
и любой дядин студент будут посмеиваться, если хоть самое пустячное
сообщение подтвердить лишь одним-единственным экспериментом. Нужен
контроль - второй, третий эксперимент. Чем превосходнее результат, тем
больше экспериментов, или дай пощупать, положи на стол. Например,
предсказываешь залежи нефти - подай сюда нефть, пусть каплю; золото -
клади золото. А косвенных данных и сто и двести - всегда мало. Говорят -
недостоверно. Если ты видел эту нефть своими глазами и рассказываешь, все
равно косвенные данные, недостоверные, "со слов". Мой же превзошедший
мечты результат одного-единственного эксперимента и есть косвенный. Не для
меня, конечно. Для меня он как ну самый верный друг, знаю: обещал -
сделает. А для них. Пока не положу, не дам пощупать рыбину, эксперимент
засекречен.
Что, если от таких правил, от такого недоверия, думаю я иногда, много и
вреда? Мы бы давно слетали на Марс, если верили тем, кому сразу видно, что
верить можно, а не заставляли их доказывать всю жизнь, что эксперимент или
теория правильны. Галилею и сразу, и всю жизнь не верили монахи, а
Циолковскому тоже не сразу, и не монахи - ученые, и он так и не увидел ни
одной ракеты, которая годилась бы для запуска в космос. Лучше ждать от
каждого не обмана, а правды. От всех людей и ученых тоже, чтобы они не
доказывали свою правоту, а уходили вперед, пусть, кто не верит,
доказывает. Вот тут у меня что-то не выходило: значит, если докажет
неправоту - ему тоже верить, а как быть с тем, кому поверили раньше? Я
всегда засыпал, когда начинал искать решения.
Не спать, продумать, взвесить, оценить, запрогра... - зевается
все-таки, - запрограммировать. Главное - из чего сделать крючок, чтобы
поймать в озере Ясхан рыбину... Сазанину...
Я уснул у костра тут же после ужина. Меня, говорят, разбудили, я полез
в палатку и опять, говорят, уснул на полпути, и рассказывали,
рассказывали, сколько раз я еще засыпал и как меня будили, пока я не залез
в спальный мешок, - ничего не помню. И все-таки я запрограммировал, потому
что утром знал точно, как и что и из чего. Крючок - из иголки, леску - из
ниток. Иголку отжечь, нитки сложить вчетверо. Незаметно, секретно. Потом,
когда выйдет, пожалуйста! Вчера - эксперимент, сегодня - результат.
Сазан-рыбка. В пустыне! Откуда, как? Вот так Детт, скажут. Расскажи, Детт,
про эксперимент. А нечего и рассказывать. Забросил кусочек лепешки за