"Виктор Шавырин. Коза-дереза (Повесть, Журнал "Русская Провинция" 1996/1)" - читать интересную книгу автора

выйдя из чайной, вспомнил, что пьяному полагается петь песню. Вот песню-то
он и пел, а Поварешка подумала про бешеную собаку. Уж и посмеялись над нею!
И долго еще, когда шел по деревне пьяный мужик, кричали ей:
- Прячься! Бешеная собака идет!
Вот такой мы были народец: под атомными бомбами повиты, под отцовскими
касками взлелеяны, с деревянных ложек вскормлены, а дороги нами незнаемы. Не
ведаю, говорю, нашей дороги: куда-то она протянулась, в какую иную хмарь,
сквозь какие выселки, на чей край света? И могло ли быть по-другому - тоже
не знаю. Может, и не могло. Может, писана золотом по ночному небу Васенкина
судьба: строить, финансировать, выполнять да помалкивать, да и лечь в бурьян
к матери и бабкам под крайнюю лозинку, обглоданную моей настырной козой.
Может, еще в Голубиной книге была записана ее судьба, - какой уж тут иной
путь !
И, проживая на свете, боялся я, что придет немец и застрелит меня, - в
ту пору я еще не знал истории, не догадывался, что наши всех фашистов
перебили. И когда гром потрясал небеса и натягивало фиолетовую тучу,
сопливый Партизан, стоя на подвале в порванных полувоенных штанах, вопил в
ужасе на всю деревню:
- Атомную бомбу взорвали!
А коза, средиземноморское животное, все жевала да жевала, спокойно
глядя карим оком на травянистый мир, на грозу и на нас, либо бодала в
задницу пьяного Поварешкиного отчима, пробиравшегося по стенкам к своей
избе, навстречу уже шумевшей на него жене и пытавшегося то ли запеть, то ли
выругаться.
А зачем она так спокойно смотрела? Может, и не то видала ни своем веку.
Может, помнила гибель Содома и Гоморры, осаду Царьграда, казни египетские,
чуму и Наполеона? Но думаю, потому это, что она мыслила скорее желудком, чем
мозгом и сердцем. У козы была травоядная философия, иная основа жизни, и не
раз мы с Партизаном жалели о том, что человек не бурьяном питается: вот было
бы раздолье - вышел себе на луг и лопай, сколько хочешь то, что под ногами.
Но Партизан тут же спрашивал;
- А зимой?
И мы переставали мечтать, потому что зимой наши животины голодали не
хуже святых великомучеников.
Когда высыхала осенью трава, начинала коза давать один стакан молока, а
потом ее продуктивность и вовсе сходила на нет. До сих пор мне стыдно за
один инцидент:
никогда ничего не прося, я однажды со сна, увидев в грезах какое-то
изобилие на столе и приняв его за действительность, попросил молока. Мать
очень огорчилась. К тому же я болел, и она взяла да и принесла немножко
коровьего - будто бы у кого-то купила. И сам огорченный, я выпил его без
всякого интереса.
Ну а козе, спрошу я, что снилось? Остров Лесбос или горы македонские?
Почем я знаю. Она нам не рассказывала. А все же догадаться нетрудно.
Догадаемся?
...И снится козе сон, будто стоит она среди изобилия, к теплом и даже
светлом сарае, где на перемете сидит петух, зычно возвещающий полночь, а под
ногами ходит кот и просит молока. Крыша, что ли, стеклянная? - но и выше
петуха кое-что виднеется, а именно:
стоят Солнце и Месяц в окружении небесных овнов. Самое же главное -