"Виктор Шавырин. Коза-дереза (Повесть, Журнал "Русская Провинция" 1996/1)" - читать интересную книгу автора

козы, а прислушаешься
- коза-то у нее давно в закуте блеет, не доенная. Грехи наши тяжкие.
Что принесла Тюхе ее жадность? А ничего не принесла. В тюрьме за
самогонку сидела, воровкой слыла, а богатства Бог не дал, потому что
разбогатеть в деревне было невозможно: что особенного сопрешь кроме ведра
картошки да мешка свекольной ботвы? А может, Тюха не ради богатства под
народное осуждение шла, а из азарта. Может, то была наследственная болезнь?
Ведь у нее и отец вором был! Да-да, ведь это он холсты украл и в нашем доме
спрятал. Дом тогда был еще недостроенным, дед Сашу еще не отделил, а ключи
от стройки отдал Тюхиному отцу - он-де вор, а вор у самого себя не украдет.
Как холсты пропали, так мужики и решили: кому ж еще спереть, нас один вор на
деревне. Приходят, стало быть, к этому самому Тюхиному папаше и ведут обыск,
но ничего не находят. А староста догадался. Погоди, говорит, ведь он соседа
избу сторожит! А ну давай ключи! И точно - нашли холсты на потолке. Тогда,
рассказывала мне бабушка, привязали оного Тюхиного отца к телеге и повезли
по улицам, мимо всех пятисот дворов. И каждый хозяин, выходя от крыльца
своего, бил этого вора кнутом. Как же, у всех кнуты были, потому что лошадей
держали. Сделали крут по всему селу, привезли обратно, да и свалили под
порог. Вот страсти какие.
С моей точки зрения, это было дикостью, но старшие объясняли мне, что
так уж было заведено, так сходка приговорила. Ведь под суд вора отдавать да
в тюрьму сажать можно в колхозе, а при общинной жизни никак нельзя. Кто за
него, подлеца, работать будет? А ведь у него дети малые, они зимой с голода
помрут. Он, может, три года в тюрьме просидит, да вернется еще пущим вором,
- а полоска-то его, а покос, а лошади, а детишки, - кто о них
позаботится? Вон когда Тюху за самогонку посадили, то дети ее, Ванька с
Дорогунькой, по всем дворам побирались, по всем клетушкам яйца воровали,
чесоткой изболели и простудились до конца лет своих. А тут - дешево и
сердито. Поучили мужика, полежал он до утра, а с зарей опять на свою полоску
поехал, - и никакого убытка семье!
Но гуманный общинный суд ничего не мог поделать с таким человеком, а
яблоко ведь недалеко от яблони падает. И вот еще нечто о Тюхе: помню ее
идущей по деревне, как ходила она мимо раз сто, а может, тысячу. Идет она с
обеда в бригаду, и довершает по пути свою трапезу: ест крутое яйцо. Метров
за сто от нас жила Тюха, но и напротив нашего дома то яйцо было еще целым.
До бригады же было с километр, но и, подходя к прочим бабам, ждавшим
указания бригадира, Тюха чванно несла перед собою то же яйцо и изредка не то
кусала его, не то целовала - не знаю, как сказать.
Подобное вызывающее поведение не могло не возмущать скромных колхозных
тружеников, тем более что домашнее меню у нас было принято держать как бы в
некотором секрете. И Тюхе серьезно отомстили. ...
Был у нее обычай: себе печь пышки получше, а своим ребятам пресные. И
как-то раз, когда сын ее Ванька обедал в складчину с бабами на покосе, те,
уже ухитрившиеся с утра попробовать Тюхиных пышек, пришли в недоумение:
- Вань! У тебя мать, что, двух сортов пышки пекла? Ванька, придя домой,
пошарил по избе да и нашел материны пышки - в узелке за печкой. И обиделся.
О тех пышках вспоминали года три, а потом забыли, потому что все меняется:
стал Ванька продавцом в магазине, и в первый же день скромно в очередь к
нему стали и Тюха, и Дорогунька, и другая родня, даже из других деревень. И
qrnkh, несмотря даже на уговоры населения воспользоваться блатом, а когда