"Ирвин Шоу. Пестрая компания (сборник рассказов)" - читать интересную книгу автора

женский плач. Он с усилием сел, осмотрелся: все, кровавое побоище
закончилось. С трапа на пристань сходят женщины Вот откуда слышится этот
плач - его издают эти живые узлы с лохмотьями; солдаты сталкивают их по
трапу на землю Палестины, а оттуда - на другое судно, стоящее в тридцати
трех футах от шхуны.
Хоукинс пощупал горло: ужасно болит, а из ранки под ухом еще сочится
кровь; чувствует он себя отвратительно, сильно кружится голова... От
плачущих женщин отвернулся - не хочется смотреть на них. Рядом с ним на
палубе безжизненно лежит человек лицом вниз; на нем рубашка военнослужащего
американской армии, брюки Королевских ВВС; босой, порезанные ступни
распухли, покрылись запекшейся черной кровью. Взял его за плечо, осторожно
перевернул: мертв; глаза все еще открыты; лицо разбито; выбитая челюсть
свисает; выбитые зубы, окровавленные десны. Но глаза открыты - глаза того,
кто пытался его убить на борту шхуны "Надежда"...
Хоукинс поднялся с палубы. Идти трудно - еле-еле, преодолевая
слабость, зашагал к воротам в колючей проволоке на самом конце пристани.
Мэдокс там: весь в поту, но, по-видимому, ужасно доволен.
- Отлично поработал, Хоукинс!- похвалил лейтенант.- Я следил за
тобой. Ты ранен?
- Пустяки!- ответил Хоукинс, удивляясь хриплым, странным звукам,
вылетавшим у него из горла.- Не о чем беспокоиться.
- Отлично! Мы уже заканчиваем, через несколько минут возвращаемся в
лагерь.- И озабоченно поглядел на изуродованное горло Хоукинса.- По-моему,
ты не в лучшей форме. Тебе лучше не трястись в грузовике со всеми, я отвезу
тебя на своем джипе.
- Слушаюсь, сэр!- глухо ответил Хоукинс; стараясь держаться прямо,
поплелся к припаркованному джипу, с большим трудом забрался на заднее
сиденье, откинулся на брезент и закрыл глаза, ни о чем больше не думая.
Минут через десять к джипу подошли Мэдокс с водителем; автомобиль
медленно выкатился за ворота. Оборачиваться не хотелось, но Хоукинс не сумел
преодолеть себя, не увидеть снова пристань, два судна - старую, притихшую,
разбитую, покинутую пассажирами шхуну и заполненный до отказа транспорт: он
уже разводил пары, готовясь к переходу до Кипра. Там, на транспорте, снова
пели, но теперь печально и не так громко, и Хоукинс подумал: "Нужно
обязательно попросить Эстер, пусть переведет мне эту песню". А на пристани
стоял тот же араб со своей тачкой и с любопытством разглядывал лежавшего там
мертвого человека - такого теперь тихого и одинокого. Хоукинс закрыл глаза.
Джип, набирая скорость, удалялся от берега.
"Интересно,- лениво, преодолевая боль, размышлял Хоукинс (собственная
голова казалась ему чужой и не работала как надо),- интересно, удастся мне
сегодня вечером добраться до Тель-Авива и пригласить Эстер в кино?"
Потом раздался взрыв, и, даже когда он взмыл в воздух, не переставал
думать: "Ну вот, похоже, подорвались на армейской мине". Больно шлепнувшись
о землю, он пополз - как мог, то и дело замирая: все плыло перед глазами и
вокруг, а он с тупой настойчивостью твердил про себя: "Я должен им
сказать... они не смеют так поступать со мной... они не понимают... ведь я
был в Бельзене..."
Наконец он затих.