"Вадим Сергеевич Шефнер. Имя для птицы, или Чаепитие на желтой веранде " - читать интересную книгу автора

2. ПЕРВЫЙ ВЗГЛЯД ИЗ ОКНА

Первое впечатление о том, что я увидел из окна дома, связано с
первым четким воспоминанием об отце.
Очевидно, он в тот день вернулся с фронта, вернее, приехал домой
на побывку. Помню его загорелое худое лицо с выдающимися скулами, его
короткую стрижку "под бобрик", гимнастерку из мягкого темно-зеленого
сукна, высокие блестящие сапоги. Не помню, были в тот день на плечах
у него погоны или он уже снял их. Может, были, но полевые, неяркие,
потому я и не запомнил. На фотографии тех лет, хранящейся у меня среди
прочих документов, погоны у него полевые.
В гостиной несколько человек: мать, отец, бабушка и еще какие-то
люди, которых я не знаю. Все разговаривают. Рамы закрыты, но за окном
синее небо, ясный день. И здесь, в комнате, тоже светло и как-то
празднично. Отец стоит возле окна и беседует с высоким человеком (сам
отец небольшого роста), тоже в военной форме. Я сижу в полукресле
возле круглого столика, болтаю ногами и ем вкусное яблоко. Вернее, я
его еще только надкусил.
Вдруг отец подбегает ко мне и, крича: "Реквизиция продуктов!
Реквизиция продуктов!", выхватывает яблоко и мелкими шагами бежит к
буфету, потом -- к большому четырехугольному столу. Я бегу за ним с
плачем. Высокие его сапоги гулко стучат по паркету.
-- Сережа, зачем ты Вадьку дразнишь! -- с ласковым упреком
обращается мать к отцу.
Яблоко мне возвращено.
В это время женщина, стоящая у окна справа, произносит:
-- Смотрите, там немецкий аэроплан! Кажется, по нему стреляют.
Все подходят к окну. Разговаривают. Никаких выстрелов не слышно.
Голоса у всех спокойные. Отец берет меня на руки и говорит:
-- Ну, видишь аэроплан?
Что такое "аэроплан", я не знаю, но слово мне нравится. Продолжая
грызть яблоко, я смотрю на деревья бульвара, на дом напротив: он
облицован красивым глазурованным кирпичом желтоватого цвета. Потом
смотрю вниз направо -- и вижу белые квадраты панели, булыжник
мостовой, двух солдат в фуражках, женщину с плоской продовольственной
корзинкой; еще вижу большого белого неживого человека, стоящего на
круглых белых столбах. (Позже я буду знать, что это одна из статуй у
входа в кинематограф "Форум".) Смотрю еще правее -- и вижу двухэтажный
деревянный дом темно-красного цвета. Во всю его длину, между первым и
вторым этажом, тянется широкая белая с ржавыми подтеками вывеска, на
которой чернеют большие буквы. (Позднее я прочту: "БАЗАРЪ КРУЖЕВ.
ТЮЛЬ. ГИПЮРЪ. ВАЛАНСЬЕНЪ".)
-- Да ты на небо смотри! -- приказывает отец и поднимает меня еще
выше.
Над желтоватым домом вижу красную крышу, треугольники чердачных
окошечек. Чуть выше, левее продолговатой дымовой трубы, увенчавшей
самый гребень кровли, замечаю что-то вроде серого паучка. Или это
просто былинка здесь, на оконном стекле? Нет, это далеко, это не
здесь. Паучок тихо ползет по небу.
На этом воспоминание обрывается.