"Вадим Шефнер. Бархатный путь" - читать интересную книгу автора

эту Мессалину и артиста, крикнувшего ей такую фразу, точнее - прочесть
своими глазами титр с этим выкриком (кино было еще немым). Я знал, что детям
до шестнадцати лет вход на эту картину запрещен, и понимал, что меня, при
моем малом росте, в кинозал не пустят, дадут от ворот поворот, - и все же
стал клянчить у матери деньги на билет, именно на "Куртизанку". Мать
отказала, и я надерзил ей. Произошло это в прихожей, в присутствии дяди
Кости, брата матери. Дядя Костя сказал, что я становлюсь несносным, что у
меня начинается переломный возраст. А его гость, надевавший в это время
пальто, добавил полушутя, что всех отроков на время их переломного возраста
надо бы сажать в исправдом, - для их же пользы и на благо обществу.
В том переломном возрасте на меня находили иногда какие-то приступы
ленивого тупоумия. А то вдруг овладевала мной жажда справедливости, которая
почему-то перевоплощалась в несправедливое отношение к другим, в грубость. И
многие мои мысли, многие поступки были глупее, нелогичнее нежели в
предыдущие, детские, годы. Наступило некое средневековье души. И длилось оно
два-три года.
Сумбур, царивший в моей голове, усугублялся еще и тем, что я вовсю
сочинял стихи. То были корявые подражания Сергею Есенину - и одновременно
полной его противоположности, Валерию Брюсову. И текли из-под моего пера то
вирши о несчастной любви, от которой лирический герой бежит в кабак, а затем
"повисает на петле тугой", то длиннострочные опусы об египетских пирамидах,
о жрецах Ра, о таинственных многовесельных триремах, гибнущих в
"кораблекрушительных морях". Стихи плохие, слабые. Но осуждать себя за них,
смеяться над собой - не хочу. Есть на Балтике старые форты, построенные на
островках. А когда-то островков этих не было. Их создали люди. Привозили на
баржах камни, щебень, песок - и ссыпали их на дно, год за годом, пуд за
пудом, лопата за лопатой. И создали из этого бросового материала островки. И
на них возвели различные каменные сооружения. В искусстве тоже так. Надо
ссыпать-ссыпать-ссыпать в неведомую глубину черновой, безликий, бесформенный
шлак и щебень, никому, кроме тебя, не нужный, - да и тебе нужный только в
силу его ненужности. И вот возникает твой островок. На нем ты начинаешь, в
меру своих сил и способностей, строить то, что может пригодиться не только
тебе, но и другим.


х х х

Ладно бы, если бы только стихи Есенина и Брюсова были источником моего
скудного вдохновения. Должен признаться, что был еще и иной источник. В то
давнее время у ребят моего возраста ходили по рукам тетрадки с тщательно
переписанными фривольными поэмами неизвестных авторов, - "Испанская
трагедия", "Екатерина Вторая и граф Орлов", а также сочинения, приписываемые
Баркову. Я тоже решил попробовать свои силы в этом соблазнительном жанре, -
и за несколько дней сотворил поэму. Умолчу о ее названии, скажу только, что
у моих одноклассников она имела успех, - и на пользу мне это не пошло.
Однажды на уроке математики педагог приметил, что ученик по кличке Мартышка,
сидевший через парту от меня, с необычной для него старательностью склонился
над тетрадью. Это вызвало в учителе какие-то подозрения, и он потребовал,
чтобы Мартышка предъявил ему эту тетрадь. Мартышка был лодырь изрядный, но
парень хороший. Ему не хотелось подводить меня, но дело кончилось тем, что