"Наталья Шегало. Больше, чем власть " - читать интересную книгу автора

был понятен не только доктору, но и тому, кому была адресована просьба. И
пока у Зория оставалась надежда найти этого адресата, он не намерен был
покидать дом.
Пришлось сосредоточиться: глубокий эмоциональный поиск всегда требовал
больших затрат энергии и предельной концентрации. Человек словно превращался
в прибор для измерения эмоционального фона и биоизлучения, оставленных
другими людьми. Без нужды прибегать к таким упражнениям не следовало:
слишком изматывалась нервная система, не привыкшая чувствовать больше чем за
одного. Последствия были неизбежны: немотивированная раздражительность,
головная боль, резь в глазах. Зорий знал, что после бессонной ночи он
рискует устать слишком быстро, но иного выбора сейчас не было. Первая
попытка оказалась неудачной - мешало поле, создаваемое браслетом высшей
защиты, понижая и без того ослабленную недостатком сна чувствительность.
Чтобы не тратить энергию на преодоление защитного слоя, Дар отключил
браслет. Только со второй попытки ему удалось погрузиться на нужный
уровень - не глубже полумесячной давности. Как раньше он видел следы
глазами, так сейчас шестым чувством впитывал атмосферу этого дома. Медленно
передвигаясь по комнате, он снимал ладонями лоскутки чужих присутствий с
поверхности вещей, но руками ни к чему не прикасался.
В кресле у стола, там, где предположительно располагался исчезнувший из
кабинета компьютер, часто сменяя друг друга, бывали два человека. Один из
них работал, надевал перчатки, входил в виртуальное рабочее пространство.
Фон его эмоций выдавал ровную сосредоточенность. Второй, видимо,
развлекался. Яркие всплески радости чередовались с провалами досады.
Рука Дара застыла на уровне изголовья кресла. Один был мужчина, видимо,
Лорис Лэвелль, а второй... Зорий с удивлением обнаружил, что не может
определить пол второго объекта. Такое с ним было впервые. Пальцы уже почти
касались высокой спинки кресла, он вслушивался в отзвуки чужих чувств так
тщательно и чутко, что жгло ладони, но ему так и не удалось распознать, кем,
мужчиной или женщиной, они были оставлены.
Пришлось подождать, пока кисти рук избавятся от жара прилившей крови и
восстановят чувствительность, притупившуюся от перенапряжения. После
передышки Зорий осторожно двинулся к оконному проему. Здесь почти не было
следов первого, а вот второй любил сидеть на подоконнике и о чем-то
увлеченно мечтал. В этом месте его эмоции плавными волнами стелились под
ладони. Эмоциональных следов второго в доме было на порядок больше: они
сохранились на книгах, на древней мебели, на изрезанных ажурных деревянных
панелях. Казалось, этот таинственный второй умудрился прикоснуться к каждому
сантиметру в доме. Не было такой вещи, которая ускользнула бы от его
внимания, где-то пристального, где-то поверхностного. Дар вспомнил, где ему
доводилось встречать такую интенсивность чужого присутствия во всех вещах:
еще в бытность курсантами на тренировках учащиеся отрабатывали глубину
погружения в поисковый транс на следах, оставленных уборщицей, что ежедневно
наводила чистоту в учебных аудиториях. Эти следы действительно были
практически везде, за исключением потолка. Так может быть, таинственный
"второй" - всего лишь прислуга? Но откуда тогда такие сложности с
определением пола? Можно было бы предположить, что эти затруднения вызваны
местным происхождением: люди, конечно, есть люди, но другая культура, другие
эмоции легко могли ввести Дара в заблуждение. У Зория не было большой
практики в общении с представителями отсталых цивилизаций. Но следы Лориса