"Игорь Иванович Шелест. Опытный аэродром: Волшебство моего ремесла " - читать интересную книгу автора

Генерал выразительно покачал головой:
- А у врача-то был потом?
- Разумеется... Денька через три загляну еще... Да я и сейчас уже
чувствую себя нормально...
Помолчали. Генерал сказал:
- Ну, Сережка!.. Горжусь: становишься первоклассным
летчиком-испытателем!.. Да, а как с твоим проектом подцепки в воздухе?..
Сергей покривился:
- Проект почти готов... Только в институте обстановка так складывается,
что вряд ли удастся его осуществить.
Михаил Лукич, затянувшись папиросой, взглянул искоса:
- Все же поясни, дружок, нужно ли тебе сейчас раздваиваться?.. Достиг
самого важного в летании - летай, испытывай! Зачем же перегружать себя еще и
конструированием?
- Эх, дядя Миша!.. На работе мне уши прожужжали этими попреками, и вы
туда же... Как-то, обозлившись, я было дал себе зарок не подходить больше к
чертежной доске... Да не тут-то было!.. Опять потянуло, как выпивоху к
поллитровке... Видно, таково уж призвание. Не будь летчиком, стал бы
авиаконструктором!.. Летать и конструировать на основе собственного летного
опыта - это ли не увлекательно?! Ведь не случайно все пионеры авиации были и
конструкторами и испытателями...
В этот момент и донесся голос Антонины Алексеевны:
- Мужчины, чай подан!

* * *

Перед чаем Антонина Алексеевна вдруг подошла к роялю и с поразившей
Сергея экспрессией исполнила рахманиновские "Вешние воды". Михаил Лукич
порозовел от восторга, просил еще спеть, но Антонина Алексеевна, с чуть
смущенной улыбкой и все же довольная собой, вернулась к столу и принялась
разливать чай из тихонько шумящего самовара.
А в комнате все еще будто звенел серебристо голос: "...Мы молодой весны
гонцы!.. Она нас выслала вперед! Весна идет... Весна идет..."
Все трое долго молчали, и можно было подумать, что они вслушиваются в
чуть слышное пение самовара.
Вот тогда-то Михаил Лукич вдруг и выдал монолог о душе, запомнившийся
Сергею.
- Да, душа в нас есть! - Генерал приподнял чашку и отхлебнул чай. - Но
мы как-то боимся в этом признаться даже себе!..
Но если непредвзято и неначетнически разбираться, тут и приходишь к
выводу, что именно душа в нас по-настоящему чего-то и стоит!
Летом пятьдесят девятого мне посчастливилось быть в Большом, -
продолжал генерал, - когда в спектакле "Кармен" пели Марио дель Монако и
Ирина Архипова.
Помню, пропел Монако - Хозе арию с цветком да так и замер, припав на
колено, пока публика неистовствовала. В зале творилось нечто невообразимое.
В старину сказали бы: "Белены объелись!" Дирижер - Александр Шамильевич
Мелик-Пашаев - и тот не выдержал характер: принялся рукоплескать вместе с
оркестрантами. И только две фигуры на сцене застыли как изваяния: Кармен - в
ослепительно белом платье, присев на краешке стула, почти спиной к залу, и