"Игорь Иванович Шелест. Опытный аэродром: Волшебство моего ремесла " - читать интересную книгу автора

Пока другие руководители в своих кабинетах, принимая по делу работников
института, без конца отвлекались на телефонные разговоры, умудряясь говорить
по двум и даже трем аппаратам одновременно, Островойтов успевал многое
сделать без суеты и спешки. В определенные часы он требовал от секретаря не
соединять с ним никого, и это относилось не только к "мелкой пастве", но и к
министерским служащим, которые горазды иногда "звякнуть самому" для
наведения пустяковой справки. Если же в институте, кроме Пантелеймона
Сократовича, не было никого из руководства и секретарь, вплывая на цыпочках
в кабинет профессора, шептал что-то ему на ухо, он обращался к сидящему
напротив собеседнику: "Прошу прощения..." - и брал трубку: "Слушаю,
Островойтов... мое почтение... Я затрудняюсь дать вам справку о причине
задержки с вылетом ноль третьей, но дам указание диспетчеру все немедленно
вам сообщить... Будьте здоровы". И уже к собеседнику: "Итак, вы
утверждаете..." И, воспроизведя в самой краткой форме то, о чем только что
докладывал специалист, профессор, чуть попыхивая в сторону дымком сигареты,
принимался внимательнейше слушать, о чем пойдет разговор дальше.
Сергей вспомнил свои встречи с профессором. Даже в тех случаях, когда
Островойтов не разделял оптимизма Стремнина относительно какого-нибудь
нового предложения, беседы с ним оставляли в душе известное удовлетворение
тем, что тебя не унизили поминутым хватанием трубки и всеми этими, в том
числе и подобострастными, возгласами, малопонятными взрывами хохота, за
которыми уже не оставалось никакой надежды на то, что руководитель сумеет
вернуться к сути излагаемого тобою, и тогда наступает уныние, которое можно
выразить лишь словами: "И за каким чертом я сюда явился?.. Разве тут
добьешься поддержки в таком тонком деле, как творческая инициатива?!"
Сергей был однажды прямо покорен профессором, когда после обстоятельной
беседы Пантелеймон Сократович решительно поддержал предложенный им новый
метод стабилизации катапультного кресла и поручил ему как автору провести
необходимые исследования в воздухе и выступить с аргументированной статьей.
Уж эта-то беседа запомнилась Сергею на всю жизнь! Он вышел тогда от шефа
настолько окрыленным, что последующая деятельность ему представилась
увлекательнейшим занятием. Да и как было не возгореться, когда профессор,
вникнув скрупулезно во все аспекты теоретических обоснований проекта, вызвал
Стремнина на горячий спор, в котором молодому инженеру пришлось показать и
свою творческую эрудицию, и авторскую убежденность.
Но, увы, и другая беседа с профессором, состоявшаяся вскоре после
успешного завершения порученной Островойтовым работы, запомнилась Сергею не
меньше. Вышел он тогда от шефа в таком настроении, что в ясный день небо
представилось с овчинку.
- Сергей Афанасьевич, - начал профессор совершенно лучезарно. - Я
ознакомился с вашим отчетом и рефератом и рад поздравить вас с отлично
выполненной работой... Просмотрев кинокадры, заснятые при экспериментах в
воздухе, убедился, что предложенный вами метод стабилизации катапультных
кресел дал отличные результаты, и нахожу его весьма перспективным для
внедрения в промышленность. Сергей счастливо потупился.
- Надеюсь, вас порадует и следующее мое сообщение, - пыхнул сигаретой
профессор. - Институт склонен выдвинуть эту работу на соискание Госпремии...
Что вы на это скажете? - спросил Островойтов.
- Это очень высокая оценка моего труда. Я вам, Пантелеймон Сократович,
весьма благодарен.