"Виктор Шендерович. Многие лета" - читать интересную книгу автора

MAGAZINE-OnLine

Виктор Шендерович
Многие лета


Когда по радио передали изложение речи нового Генерального
секретаря перед партийным и хозяйственным активом города Древоедова,
Холодцов понял, что началась новая жизнь, и вышел из дому.
Была зима. Снег оживленно хрустел под ногами в ожидании перемен.
Октябрята, самим ходом истории избавленные от вступления в пионеры, дрались
ранцами. Воробьи, щебеча, кучковались у булочной, как публика у "Московских
новоcтей". Все жило, сверкало и перемещалось.
И только в сугробе у троллейбусной остановки лежал человек.
Он лежал с закрытыми глазами, строгий и неподвижный. Холодцов, у
которого теперь, с приходом к власти Михал Сергеича, появилась масса
неотложных дел, прошел было мимо, но тотчас вернулся.
Что-то в лежащем сильно смутило его.
Оглядев безмятежно распростертое тело, Холодцов озадаченно почесал
шапку из кролика. Такая же в точности нахлобучена была гражданину на
голову. Такое же, как у Холодцова, пальто, ботинки на шнуровке, очки...
Озадаченный Холодцов несмело потрепал человека за обшлаг, потом
взял за руку и начал искать на ней пульс. Пульса он не нашел, но глаза
гражданин открыл. Глаза у него были голубые, в точности как у Холодцова.
Увидев склонившееся над собою лицо, гражданин улыбнулся и кратко,
как космонавт, доложил о самочувствии:
- В порядке.
При этом Холодцова обдало характерным для здешних мест запахом.
Сказавши, гражданин закрыл глаза и отчалил из сознания в
направлении собственных грез.

Сергей Петрович в задумчивости постоял еще немного над общественно
бесполезным телом - и пошел по делам. "А вроде интеллигентный человек", -
подумал он чуть погодя, вспомнив про очки. Опасную мысль о связи
интеллигентности с близорукостью Холодцов додумывать не стал, и
окончательно переключился на волну "Маяка".
Передавали новости из регионов. Ход выдвижения кандидатов на
девятнадцатую партконференцию вселял сильнейшие надежды. Транзистор, чтобы
не отстать от жизни, Холодцов не выключал с эпохи похорон - носил на
ремешке поверх пальто, как переметную суму.
Ехал он к Сенчиллову, другу-приятелю университетских лет.
Сенчиллов был гегельянец, но гегельянец неумеренный и даже,
пожалуй, буйный. Во всем сущем, вплоть до перестановок в политбюро, он
видел проявление мирового разума и свет в конце тоннеля, а с появлением на
горизонте прямоходящего Генсека развинтился окончательно. В последние
полгода они с Холодцовым дошли до того, что перезванивались после программы
"Время" и делились услышанным от одного и того же диктора.
Сенчиллов, разумеется, уже знал о выступлении реформатора в
Древоедове, и согласился, что это коренной поворот. Наступало время
начинать с себя. Они поувольнялись из своих бессмысленных контор, и не