"Люциус Шепард. Голос ветра в Мадакете (Авт.сб. "Ночь Белого Духа")" - читать интересную книгу автора

- Остается только ждать.
- Все будет хорошо, - решительно сказала Сара и потерла костяшки
пальцев левой руки основанием правой ладони. Этот трогательно детский
жест, призывающий удачу, пробудил в Питере нежность. Притянув Сару к себе,
он заключил ее в объятия. Глядя поверх ее головы на перекаты холмов, Питер
вообразил себя и ее типажами влюбленных с обложки женского романа,
прильнувших друг к дружке на вершине одинокого холма, а впереди у них
целое будущее. Банально, что тут говорить, но Питер не находил в этом
фальши, потому что ощущал головокружительную всеохватность чувств,
полагающихся персонажу женского романа. Конечно, чувства не настолько
отчетливы, как раньше, но, может статься, отчетливость более недоступна
для него. Быть может, прошлая отчетливость объясняется просто-напросто его
духовной незрелостью, юношеским недомыслием, искаженными представлениями о
том, как это бывает на самом деле. Но так это или нет, самоанализ тут из
тупика не выведет. Подобное мышление просто учит тебя закрывать глаза на
окружающее, отбивает охоту идти на риск. Примерно так и произошло с
учеными, потому-то они настолько замкнулись на своих теориях, что начали
отвергать факты, противоречащие им, стали консервативны в суждениях вплоть
до отрицания необъяснимого, сверхъестественного. И если сверхъестественное
существует - а Питер в этом ничуть не сомневался, - то подходить к нему
надо, отринув путы логики и полученных знаний. Более года Питер не помнил
об этом и воздвиг оборонительный вал против веры в сверхъестественное; но
всего за одну ночь этот вал развеялся во прах, и ужасной ценой Питер вновь
приобрел право рисковать собой, питая надежды.
И тут же внимание его привлекло обстоятельство, не оставившее от надежд
ни следа.
К обычным звукам морского ветра добавился новый голос, и со всех
сторон, насколько хватало глаз, посеребренные светом луны окрестные кусты
заволновались, выдавая куда более сильный ветер, чем овевающий вершину
холма. Питер отстранил Сару. Проследив направление его взгляда, она зажала
рот ладонью. Колоссальность протосущества поразила Питера. Они словно
стояли на утесе посреди бурного моря, затерявшегося в межзвездной тьме. И
тогда, несмотря на испуг, Питер впервые осознал красоту протосущества,
точность и замысловатость подвластной ему мощи. Только что оно было
веянием ветерка, способным к нежнейшим прикосновениям, и вдруг обратилось
в создание величиной с город. Листья и ветки срывались с кустов и
взвихривались черной метелью, вставая столбом, будто шесть обелисков,
выстроившихся через равные интервалы вокруг Алтарного камня ярдах в ста от
него. Свист ветра перешел в вой, вой сменился ревом, столбы потянулись
кверху и начали утолщаться. Они росли прямо на глазах - через считанные
секунды их верхушки уже затерялись во тьме - и ничуть не походили на
приземистые, конические торнадо; они даже не извивались и не дергали
своими хвостами, лишь слегка покачиваясь - стройные, грациозные и грозные.
Лунный свет делал их кружение почти незаметным, и они казались выточенными
из блестящего эбенового дерева, будто шестеро чудовищных дикарей,
изготовившихся к нападению. Долго ждать не пришлось. Обелиски двинулись к
холму. Кусты у их подножия разлетались вдрызг, пулей взмывая вверх, рев
слился в диссонансный аккорд, зарокотавший, как сотни органов - но
намного, несравненно громче.
При виде Сайасконсетской Салли, метнувшейся к джипу, Питер вышел из