"Люциус Шепард. Голос ветра в Мадакете (Авт.сб. "Ночь Белого Духа")" - читать интересную книгу автора

оцепенения; втолкнув Сару на заднее сиденье, сам он уселся рядом с Салли.
Мотор работал на полные обороты, но за ветром его натужный рев был
совершенно не слышен. На сей раз Салли вела машину еще небрежнее, чем
прежде; остров покрыт сетью узких проселков, и Питеру показалось, что все
они до единого состоят из одних колдобин. Юзом сквозь сумятицу кустов,
перелетая через вершины холмов, ныряя вниз по склонам. Заросли почти все
время заслоняли окружающий пейзаж от взора, но неистовство ветра окружало
машину со всех сторон, а один раз, когда она пересекала участок, где кусты
выгорели, Питер мельком заметил ярдах в пятидесяти сбоку эбеновый обелиск.
И понял, что ветер движется рядом, терзая, изводя, загоняя их до полного
изнеможения. Питер совершенно утратил ориентацию; весьма сомнительно, что
Салли сама знала, куда едет. Пытаясь совершить невозможное, она силилась
обогнать вездесущий ветер, оскалив зубы в гримасе ужаса. И вдруг - они
только что свернули на восток - ударила по тормозам. Сара до пояса
вылетела на переднее сиденье, и, если бы Питер не держался, он непременно
вылетел бы сквозь ветровое стекло. Чуть дальше на проселке стоял эбеновый
обелиск, заступая им дорогу. Питеру пришло в голову, что обелиск похож на
бога. Эбеновая башня, вознесшаяся от земли до неба, вздымающая у основания
тучи пыли и растительного мусора, двинулась к ним. Медленно - пару футов в
секунду, - но совершенно явственно. Джип затрясло; рев исходил отовсюду -
от земли, от воздуха, от самого тела Питера, словно атомы, составляющие
предметы, со скрежетом терлись друг о друга. Салли с окаменевшим лицом
никак не могла одолеть трансмиссию. Сара закричала, а вслед за ней и
Питер, когда ветер высосал ветровое стекло из рамы и швырнул его прочь.
Питер уперся в приборную доску, но руки совсем ослабли, и сразу же Питера
охватил стыд, потому что мочевой пузырь тоже сдал. До обелиска оставалось
уже менее сотни футов. Он неуклонно подступал громадной вихревой колонной
тьмы, и стало видно, что составляющий ее материал разделен на плотно
сбитые кольца, подобные сегментам червя. Воздух загустел, как кисель,
стало нечем дышать. И тут машина каким-то чудом ускользнула от черного
столба, от рева, подав задом по проселку. Проскочив поворот, Салли
включила переднюю передачу, джип начал взбираться по склону высокого
холма... но тут же она ударила по тормозам и в безысходном отчаянии
повалилась лицом на руль. Впереди был Алтарный камень.
И Хью Уэлдон дожидался их там.
Он сидел, опершись затылком о валун, давший холму свое имя. Глаза Хью
наполнял мрак, рот был разинут, грудь порывисто вздымалась и опадала.
Дышал он тяжело, словно только что пробежал длинную дистанцию. Полицейская
машина куда-то запропастилась. Питер попытался его окликнуть, но язык
прилип к небу, и стиснутое горло издало лишь невнятный клекот. Питер
предпринял еще попытку:
- Уэлдон!
Сара зашлась рыданиями, Салли охнула. Питер не знал, что их напугало,
да и не придавал этому значения; поток его мыслей обмелел, обратившись в
узенький ручеек, способный следовать лишь одним руслом. Выбравшись из
джипа, Питер заковылял к шефу полиции, снова повторив:
- Уэлдон!
Тот лишь тяжело вздохнул.
- Что случилось? - Питер опустился рядом с ним на колени и положил
ладонь ему на плечо; послышалось шипение, и тело Уэлдона прошила дрожь.