"Люциус Шепард. Сеньор Вольто" - читать интересную книгу автора

- фотографии папы, статуи мадонны, изображения Христа. В кусочке туманного
зеркала, приделанного к двери, я увидел, что мои волосы потеряли черный цвет
и теперь заимели оттенок сигаретного пепла. Лицо было изможденным, с глубоко
запавшими морщинами - я, наверное, постарел на десять лет за одну ночь. Я
уселся за маленький столик у стены, отходя от своего последнего шока.
"Ты в отчаянном положении, мой друг", сказал Антонио, присоединяясь ко
мне за столом. "В городе все говорят о побеге из тюрьмы."
Он спросил, как я добрался сюда, и я рассказал события предыдущего дня.
Я сказал, что какая бы судьба меня не ожидала, я по крайней мере получил
некоторое удовлетворение тем, что отомстил Эспиналю, а Антонио ответил:
"Эспиналь не мертв."
От такого откровения я онемел.
"Других заключенных арестовали в Пуэрто Кастильо, когда они пытались
украсть лодку", продолжил он, а Суйяпа добавила: "Они попробовали
воспользоваться Эспиналем, как заложником, Но полиция их перестреляла прежде
чем он пострадал."
Она поставила передо мной тарелку с курицей и рисом, но я был слишком
расстроен, чтобы есть. Сказав, что мне надо подумать, я вышел наружу и
уселся на землю, заслонив глаза так, чтобы меня не отвлекали похожие на
мультипликацию создания, населяющие воздух. До тех пор, пока я не обнаружил
любовные шашни Марты с Эспиналем, у меня никогда ни к кому не было
ненависти. Я боялся и негодовал, но моя ментальная почва показала
неспособность культивировать более сильные эмоции. Даже моя любовь к Марте
была равнодушной. Знание, что Эспиналь жив, и не просто жив, а еще и
свободен, чтобы быть с Мартой, которую я теперь любил с нехарактерной для
меня интенсивностью, это знание воспламенило меня. Ненависть стала звездой,
взорвавшейся на моем внутреннем небе, и меня пожирало желание убить его. С
той поры я пришел к пониманию, что то создание, что овладело мной, создание,
своеобразие которого я не узнаю, пока оно не покинет моего тела, а тот
момент, мне верится, уже близок... я понял, что именно оно несет
ответственность за такое усиление эмоции. Связь между нами была не как у
паразита и его добычи, это был симбиоз. Я обеспечивал ему теплый приятный
череп и постоянный приток электрической энергии, в обмен он максимизировал
меня, сделав меня гораздо более соответствующим тому, чем я по существу
являюсь. В то время я этого совершенно не понимал. Мои мысли были направлены
единственно в сторону Эспиналя. Я не мог дождаться, чтобы убить его.
Я оставался сидеть на воздухе много часов, сосредоточившись в мыслях на
Эспинале. Я не выработал никакого плана, но понял, что мне нужно подобраться
ближе к своему врагу, и я верил, что моя изменившаяся внешность, седые
волосы и глубокие морщины на лице, позволят мне это сделать. Уже после
полудня из домика вышла Суйяпа и извиняющимся тоном сказала, что я могу
оставаться в компаунде день-другой, но не дольше. Хотя мы не были близки со
дня смерти моего отца, у которого она работала поваром и служанкой, рано или
поздно кто-нибудь да вспомнил бы связь между нами. И хотя они считали себя
моими друзьями, они с Антонио думали и о собственном выживании.
Я был ребенком в те дни, когда Суйяпа с мужем работали на мою семью, и
хотя имел к ним некоторое чувство, все-таки никогда не любил их и не
приходил в к ним, как сегодня. Казалось, что теперь я мог познать их
сущность, ядро сердечной простоты, которая была как их силой, так и их
слабостью, качество, которым обладает гондурасская душа с ее способностью