"Люциус Шепард. Кольт полковника Резерфорда" - читать интересную книгу автора

психики.
Джимми почувствовал, как кровь приливает к щекам и как зародившаяся
внутри него ярость медленно выдвигается на первый план, подобно хищнику,
наметившему добычу и осторожно подбирающемуся к ней на расстояние броска. Он
заговорил, для усиления эффекта покачивая перед носом майора указательным
пальцем:
- Есть еще одна вещь, на которую мне наплевать с той же горки, - это
ваши рассказы о Лоретте и ее рассказы о вас. Просто держитесь от нее
подальше, и мы спокойно разберемся с этим кольтом. Но если не угомонитесь, я
мигом выбью вас из игры. - Вложив указательный палец в кулак, он изобразил
нокаутирующий удар. - Уяснили?
С улицы через приоткрытую дверь донеслись голоса - несколько человек
приближались по тропе к дому.
- Я уверен, мы сможем договориться, - сказал Борчард, поднимаясь из
кресла и жестом предлагая Джимми сделать то же самое. - Давайте продолжим
беседу в другом месте.
Джимми проследовал за ним по слабо освещенному коридору и через дверь с
проволочной сеткой вышел на травянистую поляну за домом, превращенную в
стрельбище. На длинном, грубо сколоченном стенде, обозначавшем позицию для
стрелков, лежали три пистолета, револьвер, винтовка и пара биноклей. Мишени
были установлены перед барьером из мешков с песком на противоположном конце
поляны. Стойкая пороховая вонь разбавлялась сладковатым запахом канифоли;
над вершинами деревьев повисла дымка, сквозь которую неуверенно пробивался
свет ущербного месяца; темные ели по периметру поляны застыли в угрюмой
неподвижности.
- Я хочу, чтобы вы поняли, почему мне так нужен этот кольт, - сказал
Борчард. - Что вы знаете о Бобе Чэмпионе?
- Неважно, что знаю я. Сами вызвались, так рассказывайте.
Борчард устремил задумчивый взгляд куда-то поверх деревьев:
- Чэмпион начинал как самый обыкновенный расист, это правда. Но в
отличие от других он очень скоро понял, что расизм является всего лишь
извращенным проявлением иной, куда более важной борьбы - борьбы за свободу
личности. Хотя он был малообразованным человеком, его сочинения
свидетельствуют об удивительно ясном и глубоком понимании того, что есть
истинная справедливость. И за оружие он взялся только ради того, чтобы
привлечь внимание к принципам, которые он исповедовал.
- Угу, - буркнул Джимми, водя пальцем по спусковой скобе одного из
лежавших на стенде пистолетов (это был "глок" калибра 357).
- Он умер, сжимая в руке этот кольт, - продолжил майор. - Вся обойма
была расстреляна, кроме одного патрона. Он мог бы его использовать, убив
кого-нибудь из нападавших, но не сделал этого. Я уверен, что он осознавал
символическое значение, какое может со временем обрести этот кольт с
последним патроном в стволе. Поэтому он спрятал его внутри дома, в потайном
месте, которое кроме него знала только Лоретта, и после этого вышел наружу
под пули фэбээровцев. Вот, - он достал из кармана коробочку, в каких обычно
носят обручальные кольца, открыл ее и продемонстрировал Джимми патрон на
подкладке из красного бархата, - это тот самый патрон. Его дала мне Лоретта
в те дни, когда мы с ней еще были друзьями.
Чтобы скрыть улыбку, Джимми наклонился над стендом, делая вид, что
разглядывает пистолет.