"Люциус Шепард. Кольт полковника Резерфорда" - читать интересную книгу автора

еловые ветви над головой Джимми пока были надежным укрытием. Он прислушался
к ночным звукам и кроме дождя уловил только далекое гудение автострады - оно
шло фоном, отделенным от остальной реальности, подобно тому, как разделяются
каналы звуковой дорожки на закадровом пространстве киноленты. Пора было идти
к майору, чтобы сообщить ему неприятные новости, но Джимми еще не чувствовал
себя готовым к этой встрече.
История пыталась затянуть его в себя, но он не поддавался. Только что
произошел непредвиденный поворот сюжета, и, хотя такое случалось с
большинством его историй, ему каждый раз было нелегко воспринять перемену.
Это выглядело так, будто чья-то рука протянулась из ниоткуда и отклонила его
героев с назначенного им пути. По его замыслу, историю должно было привести
к развязке бегство Сьюзен с Аароном из дома полковника. Такой финал грешил
некоторой незавершенностью, оставляя героев в "подвешенном состоянии", но
именно к этому он и стремился - так оно больше походило на реальную жизнь.
Но после того как Сьюзен вторично отвергла Аарона, все пошло вкривь и вкось.
Теперь, когда она обманом завлекла сюда кузена, чтобы использовать его как
инструмент при осуществлении своих планов, трудно было поверить, что после
этого она сможет стать прежней Сьюзен, освободив свою совесть от груза лжи и
предательства. Теряя остатки былой чистоты и невинности, она вставала на
тропу циников, ведущую в ад; далее, по логике, следовали непродолжительные
любовные связи, в которых она попытается вернуть то, что никогда бы не
потеряла, не измени она своей природе, а завершится все это полной душевной
деградацией, погружением в пучину порока и превращением этой женщины в
падшую тварь, ненавистную самой себе. Что касается Аарона... для него все
было кончено. Все его надежды погибли вместе с любовью, когда он,
пошатываясь, вышел из спальни Сьюзен. Что еще он мог предпринять помимо
бесславного ухода со сцены? На кого еще мог он излить всю силу своей ярости
и разочарования, как не на чудовище, по вине которого его милая кузина
опустилась до столь отвратительной лжи? Таков был его взгляд на вещи.
Высказанное в письмах Сьюзен чувство показалось ему чистым и неподдельным,
но при их встрече она не могла бы так резко изменить свое отношение к нему,
если бы это отношение с самого начала не было притворством. Она была
насквозь фальшива. Жалобы на полковника, прозрачные намеки - мол,
избавившись от чудовища, они с Аароном могли бы без помех отдаться их
взаимному чувству - все это были уловки, призванные разжечь его праведный
гнев. Когда он это осознал, первым побуждением было выйти из игры, в которой
ему отводилась жалкая роль инструмента; однако при виде того, какой ужасной
трансформации подверглась ее личность, в нем вскипела злость неизмеримо
большая той, на которую изначально рассчитывала Сьюзен, и эта злость была
направлена против человека, погубившего ее душу.
Вот что владело его мыслями, когда, покинув спальню Сьюзен, он
выплеснул энергию в ударе кулаком по двери, мимо которой в тот момент
проходил. Дверь была притворена неплотно и от удара распахнулась настежь.
Встряхивая рукой, чтобы унять боль, он оглядел комнату, оказавшуюся
кабинетом полковника: большой ковер на полу, прочные стулья, обитая кожей
кушетка, массивный письменный стол, коллекция оружия на стенах. Аарон
несколько иначе представлял себе логово этого злобного монстра. Но когда он
вошел внутрь, зажег свет и внимательно обследовал комнату, истинная сущность
ее хозяина открылась ему во всей своей неприглядности. Если о характере
человека можно судить по принадлежащим ему вещам, то этот характер был виден