"Люциус Шепард. Закат Луизианы" - читать интересную книгу автора

марша.
Перед Мустейном сгущалась стена тумана, которая все поднималась, все
утолщалась и вскоре скрыла тропинку и лачугу, клубясь и завихряясь тонкими
струйками. Волоски у него на шее стали дыбом, тем не менее он продолжал идти
вперед. Чувство дежа-вю обострилось; туман шевелился, бурлил вокруг, и на
него вдруг накатила ужасная слабость. Казалось, некое жизненно важное
вещество вытекало из тела, и он терял силы. Мустейн упал на колени, борясь с
дурнотой, бессильно свесив голову, а потом опустился на четвереньки. Спазмы
перехватывали горло, каждый выдох сопровождался мучительными позывами к
рвоте. Он чувствовал слабость. Казалось, сейчас он выплюнет свое сердце.
Страшные судороги скручивали внутренности. Он находился во власти симптомов.
Лихорадка. Тошнота. Двоение в глазах. Нет, сами предметы у него в глазах не
двоились, но он видел тропу под собой словно одновременно с двух разных
точек зрения. Что-то медленно отделялось от него... но не легко, а
болезненно. Соединенное с ним отчасти пуповиной, отчасти незримой духовной
связью и причиняющее равно физические и душевные страдания. Некая дремавшая
доселе часть его существа, которая вдруг умерла, чтобы родиться вновь, и
теперь пыталась разорвать его плоть, его мозг и излиться во вне. Он перестал
чувствовать свое тело. Серая тень заволокла мир. Пот разъедал глаза. А потом
это "что-то" освободилось от Мустейна. И он освободился от него. И снова
обрел способность дышать. Думать.
Он перекатился на спину и посмотрел наверх.
Вырисовываясь темным силуэтом на фоне свинцового неба и черной стены
кипарисов, над ним стоял Добрый Серый Человек.
В течение нескольких бесконечно долгих секунд Мустейн не мог ни
пошевельнуться, ни моргнуть, ошеломленный видением. Туман светился вокруг
призрачной фигуры подобием ореола, клубился по краям, где набегая, где
отступая, словно одновременно пытался сохранить и размыть себя. Кожа
призрака, внешняя оболочка... такая осязаемая и липкая на вид, похожая на
слой сырой серой краски. Жуткая серая голова без лица, как бумажный пакет.
То ли палач, то ли кошмарное чудовище.
Беспалая рука призрака вытянулась вниз, будто резиновая, и Мустейн
почувствовал прикосновение к плечу, но не испугался.
Прикосновение вызвало у него мысль о сухом льде, таким холодом оно
обжигало. Видение, вызванное прикосновением (в чем он не сомневался),
причинило гораздо большую боль. Вайда. Голая, вся измазанная грязью. Тонкие
полумесяцы белков под опущенными веками. Свернувшаяся калачиком в ворохе
засаленных одеял, с молитвенно сложенными руками. Бормочущая какую-то
абракадабру, как полоумная Мадлен Леклоз. Совсем спятившая. Видение
померкло, и Мустейн с трудом поднялся на ноги, увидев, что Добрый Серый
Человек направился к лачуге. Он сделал несколько шагов вперед и, зная, что
она не откликнется, крикнул: "Вайда!"
Добрый Серый Человек внезапно оказался прямо перед ним - словно плавно
дав задний ход, а не повернувшись. Он протянул к нему руки с раскрытыми
ладонями, и Мустейна вдруг подняло над землей и отбросило назад, будто
резким порывом ураганного ветра.
Распростертый навзничь на обочине тропинки, судорожно ловящий ртом
воздух, Мустейн вдруг понял, что именно он почувствовал сейчас. Мощный шквал
отчаяния. Горя, чувства невосполнимой утраты и безысходной тоски,
сплавленных в одну непреодолимую силу, которая владела всем его существом.