"Люциус Шепард. Лишь частично здесь" - читать интересную книгу автора

тебя в призрака. Ты больше не живой человек: ты тень былого, фрагмент
прошлой жизни. Говоря себе эту чушь, ты смеешься над собой. Это похоже на
бред. Но когда ты перестаешь смеяться, ты понимаешь, что это правда.
Эпицентр - огромное кладбище. Как Камбоджа. Хиросима. Они уже обсуждают,
что там построить, но они просто идиоты. Это все равно что построить
молочное кафе в Дахау. Кто станет есть там? Люди говорят о необходимости
сделать это быстро, чтобы террористы увидели, что не выбили нас из колеи...
Что за фигня такая? Мы выбиты из колеи! Со строительством нужно подождать.
Подождать до того времени, когда ты сможешь ходить там и не чувствовать
страшную боль в душе. Поскольку, если не подождать, все, что они там
отгрохают, будет вызывать только такое чувство. Возможно, это нелепо.
Верить, что это проклятое место. Что там обитает некая чудовищная
бесплотная сила, которая будет просачиваться сквозь стены новых коридоров и
офисов и разрушать человеческие души... плохая карма, как ни назови. Но
когда ты постоянно живешь в этом кошмаре, поневоле начинаешь верить.
Бобби не смотрит на Алисию, пока говорит все это торопливо и сбивчиво.
Закончив, он залпом выпивает свое виски, бросает на нее взгляд, проверяя ее
реакцию, и говорит:
- У меня в школе был друг, который здорово подсел на амфетамины. У
него поехала крыша. Начались галлюцинации. Типа - правительство пользуется
его мозгом для своих целей. Они знают, что он контактирует с существами
высшего плана. И тому подобная хрень. Обыденная реальность представлялась
ему заговором космических сил, и он словно извинялся передо мной, когда все
это рассказывал. Он чувствовал, что с ним не все в порядке, но продолжал
нести бредятину, поскольку не мог до конца поверить, что он просто спятил.
Именно так я чувствую себя сейчас. Словно часть моего существа умерла.
- Я понимаю, - говорит Алисия. - У меня тоже такое же чувство. Поэтому
я и прихожу сюда. Чтобы понять, какая часть моего существа умерла... и где
я, и кто я после всего случившегося.
Она вопросительно смотрит на него, и он сознает, что уже выговорился
полностью и не может добавить ничего существенного. Но Бобби хочет сказать
еще что-нибудь, поскольку хочет, чтобы Алисия поговорила с ним, и хотя он
толком не понимает, почему хочет этого и чего еще хочет от нее; хотя он
страшно смущен своими откровениями и плюс ко всему испытывает обычное
чувство неловкости, сопровождающее каждый исполненный потаенного смысла
разговор между мужчиной и женщиной... Хотя он ни в чем не уверен, он хочет,
чтобы установившиеся между ними отношения - пусть непонятно какие -
продолжались.
- Ты в порядке? - спрашивает она.
- Да, конечно. Это не приступ тихой истерики. По крайней мере мне так
кажется.
Алисия внимательно смотрит на него, словно оценивая заново:
- Почему ты подписался на это?
- Ты о работе? Потому что у меня есть опыт. Я работал в агентстве по
чрезвычайным ситуациям последние два лета.
Две молодые пары подходят к музыкальному автомату, и вскоре первая
выбранная ими композиция, "Дух юности"1, начинает энергично набирать
обороты. Пинео танцует на своем табурете, раскачивается из стороны в
сторону, прижав кулаки к груди: оскорбительная пародия на молодых людей,
ясное дело. Мазурек, погруженный в мрачные раздумья над своим бурбоном,