"Жак Шессе. Людоед" - читать интересную книгу автора

до чего же меняет облик человека этот белый лоскут. Его черты, отражаемые
наклонным зеркалом, вбиравшим в себя еще и край столика из искусственного
мрамора, странным образом заострились, приобрели выразительность,
подчеркнутую белоснежным обрамлением, и лишь теперь Жан Кальме мог
созерцать себя снисходительно, без ненависти.
Месье Лехти взял с полки стеклянную коробочку и отсыпал из нее в
алюминиевую чашку горсть крупного мыльного порошка. Добавив теплой воды, он
аккуратно взбил помазком пену в блестящем сосуде - единственном ярком
предмете среди блеклых деревянных стен его лавчонки. Шли минуты, помазок
неспешно взбивал густеющую массу. Затем месье Лехти поднес чашку ближе к
свету, удовлетворенно оценил полученную консистенцию и лишь тогда принялся
накладывать пышную пену на лицо Жана Кальме, тут же размалевывая ее
быстрыми круговыми движениями, старательно втирая мыло в кожу клиента,
который сидел, закрыв глаза и откидывая голову под сильными, мерными
нажимами помазка. Процесс намыливания лица дарил Жану Кальме необыкновенное
ощущение спокойствия и свежести, вызывавшее приятную дрожь во всем теле, до
самых колен.
Теперь месье Лехти взялся за бритву; он долго правил длинное лезвие на
кожаном, широком, как портупея, ремне, который натягивал левой рукой.
Бритва представляла собою блестящий стальной инструмент с желтоватой
роговой рукояткой; лезвие мерно посвистывало, касаясь ремня. Закончив
точить, парикмахер проверил остроту бритвы пальцем.
- А теперь за работу, месье Кальме! - промолвил он, улыбаясь во весь
свой щербатый рот.
Взяв в левую руку помазок, он еще раз взбил пену на щеках и подбородке
клиента.
Бритва касалась кожи с не правдоподобной деликатностью. Сперва она
прошлась вокруг бачков, четко обведя их контуры, затем вдоль щек, тщательно
соблюдая симметрию - прикосновение к левой щеке, глиссада вниз,
сопровождаемая легким поскрипыванием, и тотчас же аналогичная операция
справа; опять возврат налево, спуск к уголку губ - и тот же самый маршрут
на другой стороне; рот чуточку скривился, натягивая кожу, чтобы острому
лезвию было легче скользить по ней. На всякий случай месье Лехти еще раз
вернулся к скулам и тщательно, но без нажима, провел бритвой по уже
гладкому лицу.
Жан Кальме сидел с закрытыми глазами, смакуя невыразимо приятное
ощущение свежести. Душа его исполнилась глубокого беззаботного покоя,
каждое прикосновение бритвы напоминало деликатный знак внимания, дарило
утонченное наслаждение. Он доверчиво отдавал себя на волю этих жестких
умелых пальцев, этого заточенного лезвия, охотно вдыхал приторно-кисловатый
запах рабочего халата и других парикмахерских атрибутов; поскрипывание
бритвы, тихое, убаюкивающее, притупляло горькие воспоминания, доставляло
сладостное, щекочущее удовольствие, растекавшееся по всему телу. Месье
Лехти решительно откинул голову своего клиента назад и приступил к бритью
подбородка скупыми круговыми движениями: лезвие теперь ходило совсем
осторожно, то и дело возвращаясь к уже обработанным участкам, задерживаясь
под нижней губой, а большой и указательный пальцы брадобрея легонько
прищипывали кожу, то растягивая, то отпуская ее и помогая бритве, которая
усердно оголяла лицо, непрерывно совершенствуя его вид.
Затем лезвие спустилось к кадыку, достигло белой повязки и вновь пошло