"Жак Шессе. Людоед" - читать интересную книгу автора

вверх, сантиметр за сантиметром - к горлу, к левой половине нижней челюсти,
к правой, к ушам, на миг задержалось в какой-то до сих пор не тронутой
точке, подобралось к бачкам, двинулось к крыльям носа, поскребло
закругленным концом в складках, до блеска отполировало напоследок щеки и
подбородок.
Жан Кальме купался в тихом блаженстве.
Месье Лехти положил бритву на столик из искусственного мрамора.
Он добавил теплой воды в чашку с пеной, взболтал ее кисточкой, снова
намылил щеки и шею Жана Кальме, взял бритву, подточил лезвие и очень
медленно, словно желая всего лишь снять пену с лица, прошелся по нему теми
же искусными глиссадами; зеркало отразило идеально гладкую, слегка
лоснящуюся кожу.
Месье Лехти отодвинул край полотенца, подсунул в щель нагретую губку и
обтер шею Жана Кальме за ушами и под подбородком. Затем он проворно открыл
большой флакон матового стекла и опрыскал выбритое лицо одеколоном с острым
кисловатым запахом ярмарочного леденца; спирт едко защипал кожу, но тут же
выветрился, оставив приятное ощущение прохлады. Месье Лехти снял со своего
клиента полотенце, обмахнул им его плечи, и вновь тайная счастливая дрожь
пронизала все тело Жана Кальме.
- Причешите, пожалуйста! - сказал он.
Месье Лехти старательно расчесал волосы Жана Кальме. Процедура
завершилась.
Жан Кальме расплатился, пожал руку месье Лехти и на миг задержался у
порога салона.
Воздух был свеж, послеполуденное солнце золотило дома старинной
улочки, сентябрь близился к концу... Жан Кальме вдохнул полной грудью и
пошел бродить мимо лавок, заглядываясь на витрины. Он все еще смаковал
недавнее удовольствие, им владела блаженная расслабленность и какая-то
особая радость; всем своим существом он стремился быть узнанным, быть
любимым, быть сильным и всемогущим. И Жан Кальме глядел на прохожих с новой
уверенностью, безбоязненно изучая их лица и одежду, оценивая походку,
любуясь женщинами, особенно женскими глазами - дивясь их разнообразию, их
прелести, огоньку, играющему в зрачках. Многие из них отвечали Жану Кальме
взглядом, который обжигал до мозга костей.
Значит, и он может быть счастлив, он тоже? Значит, и он может
представлять для кого-то интерес, быть замеченным, выделенным женщиной
среди безликой толпы? Неужели так бывает? Ему чудилось, будто одна из них,
самая смелая, завлекает его с притворно безразличным видом, будто
продавщицы в лавках, встречаясь с ним взглядом, не сразу отворачиваются.
И Жан Кальме, приостанавливаясь, со вкусом изучал их жесты, цвет волос
и оттенки кожи, угадывал желания и разочарования, планировал встречи,
мысленно распутывал интриги, воображал тайные сношения - интеллектуальные и
сластолюбивые, длинный осенний нежнодоверительный роман.
Он никуда не спешил. Завтрашний урок был уже подготовлен, и мысль об
этом дала ему второй повод к радости. В честь "Метаморфоз" он наградил
именами Фотис и Психея пару загорелых белокурых двойняшек, выходивших из
магазина с большими пестрыми пакетами.
Затем он купил и съел прямо на улице хот-дог и зашел выпить кружку
пива в кафе "У моста", откуда долго еще созерцал толпу у дверей универмага.
Зажигались фонари.