"Жак Шессе. Людоед" - читать интересную книгу автора

мелодию. Жан Кальме тоже принялся насвистывать песенку; солнце растопило
туман, и в голубом небе встали ослепительные склоны Фрибурга. Прикрыв на
минуту глаза, Жан Кальме вслушивался в журчание вод Бруа. Этот веселый,
звонкий голос реки то и дело прерывался, как будто вода замедляла свой бег
и, отдохнув, снова торопилась вдаль, ласково омывая по пути травянистый
берег, тихо бормоча что-то свое в ямах, промоинах и неровностях мокрой
земли. Жан Кальме любил эту воду, как сестру: она текла в нем самом, она
пересекала его, словно этот луг, уносила вдаль, к лесистым холмам, к
пастбищам, к немецким городкам, к Рейну... Франсуа Клерк встрепенулся, сел,
и друзья побеседовали еще с четверть часа на солнышке. Потом они проехали
вдоль Бруа к Люсану и там зашли пообедать в кафе "Железнодорожное" -
длинный, странно изогнутый зал, где посетителей обслуживала молодая,
соблазнительного вида хозяйка, а вина разносила ее помощница, горластая
француженка. За столиками сидели в основном клиенты-одиночки -
коммивояжеры, вокзальные служащие в синих спецовках; рядом с баром
расположилась шумная компания игроков в карты. Француженка величественно
фланировала между столами, огрызаясь на посетителей и громко хохоча. Жан
Кальме ел спокойно и со вкусом; вино было хорошее, жаркое благоухало
тимьяном и лавровым листом, а веселая застольная беседа друзей придавала
трапезе дополнительное очарование. Франсуа рассказывал глупую историю,
приключившуюся недавно с одним из их коллег, который начал писать письма
двум своим ученицам, неразлучным подружкам весьма игривого нрава; сначала
его послания были вполне невинны, затем в них появились нескромные намеки и
стишки, от раза к разу все более бесстыдные. Далее последовало несколько
интимных свиданий за ужином, куда девчонки являлись весьма легко одетыми; в
конце концов они стали хвастаться своими подвигами. Одноклассники, не
любившие этого учителя, возмутились. Франсуа рассказал о расследовании,
проведенном директором, и реакции учителя, получившего жестокий разнос.
Один из его стишков ходил по рукам в гимназии; Франсуа с хохотом
продекламировал его:

Не будьте жестокой, блондинка,
Не будьте коварной, брюнетка!..

Обе ученицы тоже смеялись над незадачливым ухажером. Однако директора
эта история отнюдь не развеселила. Он затеял целое следствие, набросился на
учителя с угрозами.
- Парень просто спятил со страху, - рассказывал Франсуа Клерк. - Он
начал оправдываться, совсем заврался и вертелся, как уж на сковородке. Этот
скандал случился на прошлой неделе. Вот увидишь, после каникул вся гимназия
будет в курсе. Жалко мне этого дурака Верре. Фашист несчастный! С такой-то
рожей бегать за девчонками!..
Верре и впрямь выглядел необычно: массивная, словно вросшая в плечи
голова придавала ему вид огромной сплющенной жабы; серо-зеленые рубашки, в
которых он щеголял, усиливали это сходство. Правда, его топорное лицо
украшали большие печальные глаза, трогавшие сердце Жана Кальме. Говорили,
будто Верре когда-то выгнали из интерната за педерастию.
Неужто это правда? О нем было известно только, что он женат на
какой-то то ли австриячке, то ли немке, много его моложе. В своем шкафу в
учительской он повесил вырезанную из "Штерна" фотографию Гудрун Эсслин,