"Жак Шессе. Людоед" - читать интересную книгу автора

безжалостной террористки и любовницы Баадера.
Жесткое чувственное лицо под каской белокурых волос. Она занималась
поджогами, "мочила" противников, "брала" банки. Разумеется, дочь пастора.
Верре целую зиму был ее учителем в одном из лицеев Штутгарта. Ей было тогда
семнадцать лет. Засим последовали дебоши, преступления, банда Баадера,
взрывы гранат, шумная кампания в газетах...
Она ушла из его жизни. А Верре стал жить дальше с этой странной смесью
гордыни и униженности, со своей жабьей физиономией и кургузыми брюками,
своими патетическими вздохами и скорбными глазами; единственной его утехой
были короткие набеги в "Епархию", где он сидел за рюмкой кирша, пытаясь
развеять тоску и мечтая... о чем? Или о ком? О мокрушнице из группы
Баадера? О юной пасторской дочке из Штутгарта, которую заставлял
декламировать Ламартина? О мальчиках из ЛФВ <Лига французских волонтеров.>,
с которыми уже не надеялся встретиться на равнинах Померании? О коротких
штанишках и пижамках в дортуаре интерната? О двух смазливых кошечках,
которые завлекли его, а потом, после истории с ужинами, бросили на произвол
судьбы? Наверняка обо всем этом вместе, медленно проворачивая в голове
мысли, как смакуют горечь ностальгии; не эта ли горечь заставляла его
ронять широколобую голову на красную скатерть? Он боготворил все немецкое.
Жан Кальме часто беседовал с ним о поэзии, и Верре со странным
воодушевлением цитировал то Шиллера, то Гейне, то Клейста, то Юнгера.
Однажды, встретившись довольно поздно вечером, они зашли в прокуренное кафе
выпить пива, и Верре при виде совсем молоденькой девчонки и кавалера,
который тащил ее за руку сквозь толпу, с сияющими глазами продекламировал
Гете:

Du liebes Kind, komm, geh ink mir;
Gar schone Spiele spiel' ich mit dir...

Дитя, оглянися, младенец, ко мне;
Веселого много в моей стороне...
(Пер. с нем. В. А. Жуковского)

Но тотчас же его лицо погасло, омрачилось тяжкой печалью, и Жан Кальме
сочувственно, без обычного стеснения, коснулся квадратной руки своего
коллеги.
... - Ты думаешь, он выдержит все это? - спросил Франсуа Клерк,
отвлекая Жана от размышлений. - Он же совсем чокнутый.
- Мне кажется, он сам от этого страдает, - отвечал Жан Кальме,
вспоминая скорбный взгляд Верре. - Этот тип обладает утонченной душой и
очень одинок. Ему просто не повезло.
Никто не хочет протянуть ему руку помощи. Все его только пинают и
бранят. На самом деле нам с тобой следовало бы ободрить его, когда начнутся
занятия, встречаться с ним время от времени, защищать.
И он твердо решил, что, независимо от поведения Франсуа, будет
регулярно видеться с Верре начиная с будущей недели. Но воспоминание о
злополучном коллеге по-прежнему возбуждало в нем угрызения совести. Он
слегка захмелел. Встав и извинившись, он отправился в туалет.
Он неторопливо прошел по сырому коридору, довольный тем, что хоть на
минуту остался один. На стенах с отбитым кафелем проступала плесень. И