"Иван Михайлович Шевцов. Соколы (очерки)" - читать интересную книгу автора

Я мельком взглянул на это полотно и ничего не сказал. Тогда он спросил:
-Ну как? Что тебе не нравится?
-Сталин у тебя был поинтересней, почеловечней -обронил я.
Об этой встрече с Налбандяном я и рассказал Александру Михайловичу.
-Да ведь он... его мать, попросил на время положить у меня в мастерской
свой холст с Лениным. Полгода прошло, а он... мать его... и не думает
забирать, - вдруг взорвался Герасимов, поразив меня и "матюками", которые я
слышал от него в первый и в последний раз, и недружелюбным отношением к
"Диме". Когда я об этом рассказал Вучетичу, тот расхохотался, говоря:
"Столкнулись два служителя культа. Ревность, дорогой, штука злая".
Уход с высокого поста образовал вокруг Герасимова пустоту. Привыкший
всегда находиться на виду, среди людей, он вдруг почувствовал тягостное,
мучительное одиночество. Он часто приезжал ко мне и подолгу обстоятельно
рассказывал о прожитом. Он был хорошим собеседником, слушать его было
интересно. Он был резок, иногда беспощаден в оценке знакомых. Самым
ругательным словом у него было "дерьмо". В бытность Ворошилова Председателем
Президиума Верховного Совета Александр Михайлович хлопотал перед ним о
назначении пенсии старому художнику - своему подмастерью. Дело двигалось
медленно, а Герасимов по старой дружбе с Климом проявлял настойчивость и
часто напоминал главе государства о своей просьбе. Наконец, при очередной
встрече Ворошилов сообщил:
-Ну, Сашка, можешь поздравить своего помощника с пенсией: подписал я на
него бумагу.
-Спасибо, милый, порадую.
"Милый" - это было неотъемлемое у него слово при обращении к кому бы то
ни было. Как у маршала Б.М. Шапошникова "голубчик".


284

-Он что, стоящий художник? - полюбопытствовал Ворошилов.
-Художник он - дерьмо, но человек добрый и уже в летах, - откровенно
ответил Герасимов.
-Так что же ты мне голову морочил, все уши прожужжал, - деланно
возмутился Ворошилов.
После поездки в Индию, - с ним ездил еще художник Ф., которого
Герасимов недолюбливал, - Александр Михайлович позвонил мне и пригласил
зайти к нему и посмотреть на итоги его командировки в "страну чудес". Там он
написал отличный портрет Дж.Неру и много этюдов. При встрече я спросил:
-Александр Михайлович, прошел слух, что ваш коллега (я назвал фамилию
художника Ф.) утонул в Ганге.
-Вранье. Не мог он утонуть, даже если б и захотел.
-Это почему же?
-Дерьмо не тонет, - ответил он с серьезным видом. Он был остер на язык,
остроумен и находчив. Пожилой художник Г. ехал в Крым на отдых с молодой
женщиной и скончался в пути в вагоне в двухместном купе. Когда об этом
случае сообщили Александру Михайловичу он ревниво заметил:
-Вот ведь ирония судьбы: художник дерьмо, а умер, как Рафаэль.
Однажды его пригласил к себе на дачу тогдашний министр культуры
П.К.Пономаренко, водил по комнатам, похвалялся библиотекой, биллиардной,