"Иван Михайлович Шевцов. Лесные дали (Роман) " - читать интересную книгу автора

бережно отложил в сторону. Картину повесил на свое место и посматривал на
нее теперь с завистью и смущением.
Как-то внимание его привлекла стоящая на подоконнике герань с розовым
бутоном. Тогда он взял чистый картон и стал осторожно накладывать зеленые
мазки-листья. Получалось что-то похожее и непохожее. Он лучше присмотрелся к
цветку и вдруг обнаружил, что зеленые листья имеют неодинаковые оттенки. Те,
что в тени, - темные, а со стороны окна - совсем светлые. Это было открытие,
в котором ему виделся ключ к заветным тайнам. Он попробовал смешивать
краски, чтоб получить полутона, Это оказалось не так просто. Даже розовый
бутон - думалось, чего проще: смешай красную с белилами, - и тот не давался
сразу.
Ярослав увлекся. Он воочию увидел, как оживают краски, и эта их
удивительная способность вызывала восторг, пожалуй, не меньший, чем тот,
когда они всем классом ходили в Третьяковскую галерею. Но там он был просто
ошеломлен, растерян и повержен громадой впечатлений. Там он не мог
сосредоточиться на чем-то одном, глаза разбегались, мысли рассеивались.
Здесь же его чувство и мысль были собраны в фокус, направленный в одну
точку, на то, что называется творчеством. В тог день он сделал еще одно
приятное для себя открытие: оказывается, куда интересней, хотя и трудно,
рисовать и писать с натуры, копировать самое живую природу.
Жизнь в большом городе отдаляет от природы. Городские парки и скверы не
заменят леса. А Ярослав жаждал увидеть лесные дали в натуре. В школьные годы
десяток раз он выезжал с классом за город в дачное Подмосковье. И хотя во
время этих выездов ему так и не довелось увидеть звонкие синие дали, все же
это были приятные встречи с природой; белые симфонии берез, голубые зеркала
прудов и рек, облака над зеленым шумом, лесные тропинки и разноцветье лугов
радовали глаз и пьянили душу.
Но однажды - это было недели через две после получения Ярославом
аттестата зрелости - школьный товарищ предложил Серегину поехать за город.
За рулем сидел старший брат товарища, студент-дипломник. Ехали они по шоссе
в сторону Нового Иерусалима и, не доезжая до города Истры, свернули влево на
бетонку. Душный летний день клонился к исходу, в открытые окна машины теплые
потоки воздуха вливали запахи свежего сена, березовых листьев и еще чего-то
духмяного. По сторонам шоссе мелькали рощи, спеющие хлеба, колхозные фермы,
стада коров. И эта стремительно бегущая невесть куда природа не ласкала, не
радовала, а утомляла и раздражала Ярослава, которому хотелось выйти из
машины, остановить летящие рощи и поля, остаться наедине с миром. Но
студента интересовала не природа, а автомобильная гонка. Что ж, как говорят
в таких случаях, каждому свое. И вот, когда машина выскочила на взгорье,
неожиданно Ярослав торопливо проговорил:
- Остановитесь!.. Пожалуйста...
И если в первом слове его звучала тревога, то второе - "пожалуйста" он
произнес мягко, стеснительно, извиняясь за свою просьбу, мол, будьте
снисходительны, сделайте одолжение.
Одолжение студент, разумеется, сделал, глядя на Ярослава вопросительно и
не без недоуменного любопытства, которое Ярослав не спешил удовлетворить. Он
неторопливо вышел из машины и устремил зачарованный взгляд на далекий
сиреневый окоем, до которого было, возможно, километров двадцать. Перед
Ярославом открылась красочная панорама родных просторов, волнующая какой-то
дивной внутренней гармонией, где каждый клочок земли, каждый отрезок