"Иван Шевцов. На краю света (Повесть) " - читать интересную книгу автора

послышались шаги и замерли возле моей каюты. Я чувствовал, что там, за
переборкой, стоит человек, догадывался, что это и есть Богдан Козачина, и у
меня вдруг отпало желание разговаривать с ним. Я спрятал письмо учителя под
газету, и в тот же миг послышался вкрадчивый, несмелый стук. Дверь каюты
бесшумно отворилась. Кудрявый долговязый старшина перешагнул высокий порог,
задев за него каблуком, и доложил, что явился по моему вызову. Карие
равнодушные глаза смотрели мимо меня, куда-то в угол. Синие жилистые руки
висели безжизненными плетями.
Я предложил ему сесть, однако эта моя любезность, судя по его вдруг
переменившемуся лицу, пришлась ему не по вкусу. Он предпочитал разговаривать
стоя. Свободный стул стоял рядом с моим, а ему, видно, не хотелось сидеть
так близко. Он даже пробурчал невнятно:
- Ничего, я так, постою.
Сел он по моему настоянию с явной неохотой. Я спросил:
- Чем вы расстроены?
- Так. Домашние дела... - недоверчиво произнес он.
- Что за дела? Что там стряслось?
- Болеет мать, стара уже. Боюсь, до весны не дотянет. Три года не
виделись, - добавил он упавшим голосом.
Весь его вид говорил, что главное для него - в последней фразе: три
года не виделся с родителями, соскучился, домой захотелось, в отпуск не
пускают за плохое поведение. Он достал из кармана письмо, развернул его, и я
увидел знакомый почерк отца Козачины. Очевидно, оба письма писались в один
день. Я знал, что родители нередко прибегают к незамысловатой хитрости
слезливых писем, в надежде разжалобить "строгих" командиров и помочь сыну
получить отпуск.
- И тем не менее вы продолжаете нарушать дисциплину. - Он молчал,
прикусив губу. - За что вам сделали вчера замечание?
- Не отдал чести.
- Почему?
Он передернул плечами, и движение это говорило: "Просто так, сам не
знаю почему". А голос произнес старое, избитое:
- Не заметил.
- Неправда номер один. Дальше - почему не доложили командиру о
замечании?
- Забыл, - пробурчал себе под нос.
- Неправда номер два.
- Вернее - не забыл, а так, думал, сойдет, - быстро поправился он.
- Говоря точнее, струсили. Что называется, нашкодил, а признаться не
решился, смалодушничал. Характера не хватило, мужества, смелости. А
говорите, вас не знают как человека. И самое обидное, что вы над самим собой
издеваетесь, У вас же есть все возможности для того, чтобы стать другим. Вы
грамотный, развитой человек. У вас есть специальные знания.
- И нет перспектив, - сказал он приглушенно, и слова эти замерли на его
полных губах.
- Нет перспектив? - с удивлением переспросил я, поняв, что Козачина
решил разговориться.
- У меня нет профессии, линии жизни нет, - добавил он книжно.
- Вы немного знаете технику. Продолжайте глубже изучать ее, в гражданке
это пригодится, - посоветовал я.