"Иван Шевцов. На краю света (Повесть) " - читать интересную книгу автора

Струнова, которого он недолюбливал. Юрий Струнов - полный мешковатый
парень - был отличником учебы, "классным специалистом" - есть такое звание
на флоте - и комсомольским активистом. Бесхитростный, прямой и откровенный,
он не раз говорил Козачине такие слова, от которых у того рот кривило. У них
были сходные специальности: Козачина - радиометрист, Струнов - акустик,
короче говоря - первый был глаза корабля, а второй - уши. Юрий Струнов все
делал от души, с огоньком. Богдан Козачина ходил по кораблю с кислой миной.
Служил он по принципу - лишь бы день до вечера. Струнова матросы любили. На
Козачину смотрели с настороженным любопытством, ожидая от него чего-то
недозволенного и необычного. Богдан был не глуп, понимал это и
оригинальничал. Рассказы его слушали не без интереса, шутки и остроты
сносили. Так было и теперь.
- ...Постреливал я за одной дивчиной из соседнего хутора, в трех
километрах от нашего села, - продолжал Богдан Козачина, делая
многозначительные паузы. Голос у него низкий, раскатистый. - На свидания
ходил, как на подъем флага, - минута в минуту, при любой погоде. Однажды
неожиданно заненастило. Весь день лил дождь. Никакого просвета. А у меня
свидание с Лидочкой в восемь вечера. Накинул я на себя плащишко и подался.
Только не дорогой в обход, а напрямик, через кладбище. Так раза в полтора
короче. Иду, а уже темнеть стало. Кладбища и покойников я не боюсь, считаю,
что это глупые предрассудки. Ну вот, значит, иду. И совсем было позабыл, что
как раз вчера в нашем селе старуха одна умерла. Сегодня ее должны были
хоронить, яму уже приготовили, да дождь помешал, решили один день переждать.
Пока я дошел до кладбища, стало темно, как в колодце. Ну, ничего не видно.
Только дождь барабанит по листьям и по моему плащу. Я этак выставил вперед
руки, чтобы на дерево или на крест не напороться, ускорил шаг и думаю себе:
"Ну какой черт несет меня в такую погоду, когда добрый хозяин и собаку со
двора не выгоняет". Да уж поздно возвращаться, полдороги прошел.
Кто-то сострил:
- Тут бы локатор пригодился.
Богдан походя ответил:
- А то как же. Я, может, потому и в радиометристы пошел, чтобы в
темноте видеть, наученный горьким опытом.
Матросы засмеялись. А он продолжал серьезно, без обычной для него
рисовки:
- Иду я, значит, вслепую. И вдруг провалился куда-то вниз, наткнулся
руками на что-то волосатое. Оно быстро ускользнуло, толкнуло меня в бок.
Притаился, не дышу и чувствую себя ни живым ни мертвым. Сколько времени так
прошло, аллах его знает. Только надо было что-то предпринимать. Первым делом
я решил уяснить обстановку. Не трудно было догадаться, что я угодил в
могилу, приготовленную для накануне усопшей рабы божьей бабки Агриппины. Все
б это еще ничего. Самое неприятное было то, что вместе со мной было
неизвестное мне волосатое "нечто". Человек я не слабонервный, но, знаете,
такая обстановочка. Бррр!.. На мое счастье, это "нечто" неожиданно во весь
голос заявило о себе: оно заблеяло. На сердце у меня сразу повеселело:
все-таки живое существо. Сначала я решил воспользоваться услугами барана. Но
барану моя затея не понравилась. Он не хотел оставаться в одиночестве и
потому всякий раз, когда я пытался стать ему на спину, чтобы руками
дотянуться до края ямы, шарахался в сторону. Я падал в грязь. Что делать?
Но, как у нас говорят, и нищему иногда везет. Повезло и мне. Возле кладбища