"Лидия Шевякова. Дуэт " - читать интересную книгу автора

представить, что полюбит "представителя преступного мира", "изменника
социалистических идеалов" и "предателя Родины". Какой позор, какой ужас!
Крамольная мысль о самой возможности столкновения с законом ей даже в голову
никогда не приходила. В глубине души она боялась власти. Темный ужас перед
неминуемым наказанием поднимался из недр ее души. Ей было страшно,
беспричинно, но утробно страшно. Она знала, что надо жить по правилам и
тогда получишь свою пайку. К тому же он лгал ей. При разбирательстве
выяснилось, что на самом деле его папа шофер, а вовсе не генерал, и дальше
по списку. Она не могла этого пережить: он лгал ей. Возможно, так же ловко,
как он лгал о себе, он лгал ей и о любви. Теперь о свадьбе и речи быть не
могло. Родителям о нем даже заикнуться было нельзя. Фактически она стояла
перед выбором: Герман или родители. Положение в обществе, карьера, выезд за
границу, обеспеченная жизнь или гарцевание на необъезженном мустанге на краю
пропасти без каких-либо гарантий, даже без штампа в паспорте.
"Любовь - это прекрасно, но ты в самом начале жизни, и тебе еще
встретится настоящий мужчина", - твердили ей родители в лице мамы. Они не
только не отпустили ее в Коктебель, но заперли дома и обрабатывали день и
ночь. Анна упрямилась, и маме пришлось слечь с сердечным приступом, а Анне -
остаться, тем более что в глубине души она сама не могла сделать выбор и в
конце концов с радостью переложила весь груз ответственности на родителей.
Но любовь не отпускала. Анна и сама была как необъезженная лошадь, она
хотела скинуть этого седока, лягалась и "давала боком", но все напрасно.
Любовь взнуздала ее, и каждую секунду она чувствовала ее шпоры на своих
кровоточащих боках. Мысль о том, что Герман уже никогда не прикоснется к
ней, отзывалась такой неутоленной, отчаянной жаждой близости, наслаждения и
истомы, что Анна даже пугалась глубины и тотальности своего чувственного
плена. Легкий сарафан пасторальной барышни-крестьянки был тесноват для
проснувшейся в ней страстной женщины-вамп.
Все лето о нем не было ни слуху ни духу. А под Новый, 1983 год раздался
звонок.
- Ну что, предательница, с наступающим?
- Гера, как ты? Где?
- У тебя под окном. Я решил тебя простить и пригласить на вечер в ДК
"Кыр Пыра". Мы там будем выступать. Я бросил билеты в почтовый ящик. Пока.
- Герочка, постой... - но в трубке одни гудки. "Спасибо, что ты меня
простил", - сказала она самой себе и осторожно повесила трубку.
Новогодний вечер в заводском Доме культуры "Красного пролетария"
оказался вязким коктейлем рязановской "Карнавальной ночи" и образцовского
"Необыкновенного концерта". Наконец после очередной Шахерезады Степановны на
сцену вырвался, как долго сдерживаемый вихрь, вокально-инструментальный
ансамбль "Ритм". Его солист, умопомрачительный красавчик Герман Королев, в
элегантном белом костюме, черной рубашке и снова белом галстуке, спел
ошеломленным гостям чарующим баритоном с оперными обертонами аж три песни:
про русское поле, про БАМ и очень заводную, собственного сочинения, про
девочку-хулиганку, которая несется на мотоцикле без тормозов по полям и
весям. Публика визжала от восторга. Анна плакала. Как этот позор и ужас
можно было так быстро обратить себе на пользу? Что же ей делать? Она
бросилась за кулисы, как только музыканты отыграли, но заблудилась в
лабиринте коридоров и в конце концов уткнувшись в какие-то сваленные в кучу
почетные знамена, безутешно разрыдалась. Ей нельзя было искать Германа. Если