"Лидия Шевякова. Дуэт " - читать интересную книгу автора

Больше всего она боялась забеременеть. Анна с испугом представляла, что
будет делать с маленьким человечком, и ей смутно не хотелось, чтобы он жил
такой жизнью, как она или Герман, а другой Анна не знала. Слова Германа об
уходе любви после рождения ребенка так врезались ей в душу, что она теперь
на полном серьезе считала, что это ужасно - кого-нибудь родить. О свадьбе
речь даже не заходила. Герман не хотел обременять себя семьей, а Анна
понимала, что после всего случившегося не может даже заикнуться дома о
свадьбе, противоборствовать же родителям у нее просто не было сил. Она
никогда не пыталась разделить своих родителей, присмотреться к каждому из
них в отдельности, сняв ярлык "мама с папой". Для нее это была единая
обезличенная сила, коллективное семейное бессознательное, в которое
включались даже домработница и кошка Дуся. Эта сила должна была помочь ей
закончить консерваторию и устроиться в театре, похлопотать о заграничных
гастролях и одеть в модное шмотье. Взамен она требовала благопристойности.
О'кей. Все будет благопристойно. Главное - чтобы костюмчик сидел. Тем более
что Анна уже понимала, что не обладает большими вокальными данными и ее
карьера целиком зависит от блата, то есть от родительского усердия и
попечительства. Таким образом, следование родительским советам было не
доверительным послушанием любящей дочери, а формальным протоколом о
взаимовыгодном сотрудничестве.
Анна бестрепетно подписала этот договор, хотя и задумывалась порой, кем
бы она хотела стать, не родись она кадровым музыкантом? Задумывалась, но не
могла найти ответ. Если у Германа все дарования были на виду, как на лотке,
и от их разнообразия рябило в глазах, то Анна напоминала потаенный, мирно
дремлющий вулкан, тайная мощь которого еще не ощущалась, и было даже не
ясно, возможно ли извержение.
Наша героиня опасалась перемен, хотя образ жизни Германа, его свобода и
авантюрность притягивали ее, как запретный плод, своей немыслимой сладостью.
Она словно ждала от любимого крамольных наставлений, которые давно вертелись
у нее на уме, но никак не могли прорваться на уровень слов, не говоря уже о
поступках. Ей так хотелось, чтобы Герман озвучил ее смутные догадки о том,
что хорошие девочки попадают на небеса, а плохие - куда захотят.
Бесшабашность возлюбленного страшила и возбуждала Анну. А ее тело
начинало самовольно пульсировать при одном появлении его дружественного тела
в радиусе видимости. Она стыдилась своей глубокой, обморочной, физической
страсти, совсем неподходящей для молодой благовоспитанной барышни, и
старалась укрыть ее от насмешливых глаз Германа, чтобы тот не загордился
выше меры. Герман и так считал себя неотразимым и ускользающим. Он был весь
в движении, как ртуть, как горный ручей, как ветер. Вольный ветер. Пока он
дует, он есть. В нем сила, напор, мощь, но стоит ветру попасть в ловушку
штиля, как он исчезает, рассыпается на миллионы невесомых былинок и
превращается в обычный воздух, которым мы дышим, сами того не замечая.
Герману, как ветру, необходимо было двигаться, чтобы не пропасть, не
исчезнуть. И Анна всегда боялась, что однажды он унесется слишком далеко и
не захочет искать дорогу домой или встанет как вкопанный и распадется в
воздухе на маленькие золотые чешуйки, словно "Летучий голландец" в
выдуманной им красивой легенде про себя самого.
Герман был реактивный не только в движениях, но и в мыслях, и Анна
рядом с ним всегда терялась, стопорилась, чувствуя себя настоящим
тяжеловесом.