"Лидия Шевякова. Дуэт " - читать интересную книгу автора

своей жизни. Она это чувствовала, и ей было горько.
Он, однако, дал ей ключи от своей квартиры, и "его девушка" часто
сбегала туда от родителей, пока самого хозяина не было в городе. Анна любила
лежать на диване, сохранявшем его запах, и читать. Отчий дом стал ее
потихоньку тяготить.
Катастрофа разразилась неожиданно. Анна оказалась беременной. Герман
пропадал где-то на гастролях в провинции. Делал "чёс". Связи между ними,
кроме эпистолярно-телепатической, не было. Звонить домой он ей не мог -
родители не подзывали к телефону. Она ждала его звонков у него на квартире,
но ему не так часто удавалось прозвониться. Анна впервые должна была принять
решение сама. Жениться он не собирался. Ребенок? Но он же ясно сказал:
"Получаешь ребенка - отдаешь любовь".
Мама уведомила ее еще раньше: "Учти, ты - взрослая женщина, -
неодобрительно делая ударение на слове "женщина", - и имей в виду: если
захочешь выйти замуж за этого уголовника, помощи не жди. Если ты принимаешь
самостоятельно решения - самостоятельно их и расхлебывай. Мы тебя любим, ты
наша единственная дочь, и мы хотим тебя уберечь от опрометчивых поступков,
способных испортить тебе всю жизнь". Папа своей ролью утихомирителя
тяготился и во время маминого монолога обреченно косил глаза, ерзал на стуле
и вздыхал. А гармоничный дедушка на семейный трибунал вообще допущен не был.
Остаться без родительской поддержки было боязно, но главный выбор был
все-таки - Герман или ребенок?
Анна сидела в очереди в женской консультации. Рядом с ней шептались две
бойкие девицы, поодаль сидела беременная с большим животом. Она была
безобразная, раздутая, как жаба, с одутловатым анемичным лицом дауна.
Напротив Анны ерзала на стуле красная от волнения девочка-подросток с такой
же краснокожей мамашей. Через пустой стул от них трепетала молодая
испуганная парочка: бледная девчушка с затравленно озирающимся белобрысым
пацаном, и дальше сидела совсем пожилая, лет сорока, женщина с отстраненным
лицом приговоренного к пожизненному заключению. Девчонки приглушенно
обсуждали:
- Я точно знаю. Настаиваешь хмель и пьешь вместе с аспирином, сидя в
горячей ванне. Мне сестра говорила.
- Да... где здесь хмель возьмешь?
- Где-где!.. Бабки на рынках торгуют.
После осмотра Анна робко проговорила, стараясь не глядеть на усталую
докторшу:
- Понимаете, у меня мужа нет, а родители...
- Первого абортировать нехорошо, - равнодушно буркнула та, оторвалась
на секунду от заполнения карты и, видя мучительную гримасу на лице Анны,
добавила: - Ладно, я тебе направление дам, ты сама думай. У меня одна десять
абортов сделала, а потом прекрасно родила.
"Нет, просто так прийти в больницу я не смогу. Духу не хватит. Надо
попробовать хмель, вдруг получится?" - трусливо подумала Анна и торопливо,
словно боясь, что ее кто-нибудь схватит за руку, зашагала в сторону рынка.
"Правильно ли я делаю?" - в смятении думала Анна, заваривая кипятком
зелье. Роды представились ей чем-то ужасным. Ребенок может родиться уродом.
Да-да. У нее точно родится урод, и она будет всю жизнь мучиться с ним одна.
Герман ее бросит, родители отвернутся. Зачем вообще нужны дети? Ну, не будет
у нее потомства, кому от этого хуже? Государству плевать. Родителям плевать.