"Сергей Шилов. О Русском экономическом языке" - читать интересную книгу автора

маслицем". Начнем с того, что все вышеописанное народ сможет достичь и
удержать и без Кордонского, и без Кремля, а задача Кремля и Кордонского
состоит не в том, чтобы удерживаться на загривке это занятого своими делами
народа, и давать "мудрые хасбулатовские советы" власти, а в том, чтобы
исполнять делегированную власти функцию развития достойной народа жизни и
условий его самореализации, осуществления народного суверенитета.

Иррационализм межеумочного пространства распознается только
образованным сознанием. Оно сразу чует в нем какую-то доморощенность и
лысенковщину, какое-то решительное отстранение от мышления, его теорий, его
реальных проблем и вызовов. Для непросвещенного сознания все, казалось бы,
правильно, - представитель социальной науки вещает об обыденных формах жизни
на языке самих этих форм, каталогизирует эти формы. Все очень научно. На
самом же деле, это равнозначно тому, как, если бы физик, изучая какое-либо
явление полевого или квантово-механического характера, наблюдая это явление
безо всякого физического инструментария, описывал бы его в терминах
пейзажной литературы "засеребрилось, вспыхнуло, померкло, прочертилась яркая
линия длиной в два локтя" и тому подобное. Примерно этим и занимается
Кордонский, когда он принимает язык и понятийный ряд обывателя, свойственный
и власти, за язык науки и осуществляет в этом языке то наукообразие
(соответствуя представлениям обывателя о том, как ведет себя наука), которое
Хайдеггер называл не иначе, как "системной болтовней".

Эта доморощенная "наука об административном рынке" еще войдет в
историю, как лысенковщина, боровшаяся ПРИ использованиИ административного
ресурса с мировым мейнстримом институционализма и его российскими
разработками (а мы, кстати, неоднократно обращались к Кордонскому и его
партнерам с эти разработками, безответно, разумеется).

Кордонский именует свои дескрипции каталогом "совокупного жилья",
которому соответствует свой образ жизни, который он и называет
распределенным. Он, таким образом, фиксирует и утверждает нынешний "образ
выживания" подавляющего большинства населения, как распределенный образ
жизни, который вполне претерпится и станет управляемым (очевидно, по закону
распределенности больших чисел) образом жизни либеральной диктатуры, в
которую таким образом и возможно будет загнать страну, редуцировать ее, ибо
смысл формализации какого-либо образа предмета состоит в его редукции,
упрощении его структуры. В "иследовании" Кордонского совершенно цинично
отсутствуют все характеристики человеческого измерения, гуманитарного
капитала, которые рассматривает рациональная ЕВРОПЕЙСКАЯ гуманитарная наука.
Ни образовательного уровня, ни общественной мобильности, ни иных факторов,
характеризующих интеллектно-экономический потенциал во всех видах
рациональных экономических теорий, в "теории распределенного образа жизни"
просто нет. Люди показаны и явлены не просто даже, как потребители
потребительского общества, а как РАБЫ ТОГО МАТЕРИАЛЬНОГО ПОЛОЖЕНИЯ, КОТОРОЕ
ОПРЕДЕЛЕНО КАК УСЛОВИЕ ИХ ВЫЖИВАНИЯ. Ничем, кроме попытки теоретического
обеспечения либеральной диктатуры, такую теорию не назовешь. В ней напрочь
исключены из рассмотрения все факторы либеральной модернизации,
противопоказанные либеральной диктатуре, как "беспокойства". Более того,
этой либеральной диктатуре даже отказывается в модернизации пиночетовского