"Николай Шипилов. Остров Инобыль. Роман-катастрофа" - читать интересную книгу автора

раскрытое окно серебряную ложку так, что с вишни упали сочные ягоды и от
испуга взвизгнула собачонка.
- Опять она, эта грязная мразь! - вспыхнул он фальшфейером и бросился к
распахнутому окну.
Собачка, похожая на грязную хризантему, лежала на стриженом газоне и,
умно поводя головой, рассматривала серебряную ложку. С таким видом,
наверное, туземцы чужедальнего аула рассматривали бы летающую тарелку на
крыше старой кошары.
- Ружье! - приказал он, отставив руку за спину наподобие подбитого
крыла и хватая пятерней пустоту. Он намекал женке на обязанности второго
номера в пулеметном расчете. Но она под номером первым имела свои расчеты.
- Выпей вот таблетку и успокойся! Я купила тебе таблетки через своих
знакомых дилеров...
- Киллеров!.. - поправляет Чугуновский. - Их жевать или запивать?
- Они сами кого хочешь съедят! - женка не упускала возможности горько
пошутить от сладкой жизни.
- Да я о колесах...
- Запей кипяченой водой, мой дорогой... И не провожай меня, солнышко,
на вокзал. Отдыхай, рыбка...
Чугуновский проявил характер и не послушался - запил чудесную таблетку
стаканом не воды, а водки. И уснул, уронив голову на стол из клееного клена.


4

Старый почтальон любил лесной мох, как морской человек, может быть,
любит какую-нибудь особенную рябь на море.
Было ему едва за семьдесят. Он помнил, как конопатили таким мхом стены
отчего сруба и как тепло было в доме зимой. Драгоценная зелень ласкала
взор - в ребячливой душе старика оживало умиление. Насмотревшись на мох и
понюхав его изумруд, он достал из казенной сумки свежие газеты и закурил из
портсигара. Потом взглядом опытного чтеца стал скользить по столбцам, иногда
давая глазам отдохнуть на бликах мягкого солнечного света, отражаемого
ободами велосипедных колес.
Солнце уходило уже за полдень, и небо подернулось тучами. Невидимые
дальнозорким глазам комары пробивали облачка табачного дыма и ломали хоботки
о дубленую кожу почтальона. Просмотрев газеты, он вынул из велосипедного
подсумка записную книжицу, куда разборчиво переписал адреса отправителей
писем. Перерисовал и латиницу, имея в виду будущие политические процессы.
Потом он посолил и съел с хлебом оранжевую помидорину.
- Землю попашем, - сказал старый, - попишем стихи...
И прочел из записной книжки:
- "Лети в Израиль, иудейка, - вот подходящая идейка!" Неплохо... Остро,
злободневно... Вот так, Игнатий... А про Жучкова - хоть сейчас печатай! "У
Жучкова-депутата все кобыла виновата. Может, это депутат перед нею виноват?"
Это? Или это: "Россия все тебе дала, Россия Жукова ждала. Ты ж - генерал
Жим-жим очко! Не Жуков ты, а лишь Жучков. Вперед на жуликов и воров, как
завещал тебе Суворов!"
Когда принялся накрапывать крепнущий дождик, старый почтальон кончил
свое неприбыльное дело фронтового разведчика. Он с богатырским снисхождением