"Петр Ширяев. Внук Тальони " - читать интересную книгу автора

жизни ваши способности, наличие коих подтверждено углубленным изучением
законов наследственности и прочее. Успех сегодняшнего дня - призрачен. Но в
будущем я питаю твердую и неоспоримую уверенность, ипподром столицы увидит
вас искуснейшим мастером и победителем на лошадях нашего завода. Завод
мой...
- Почему не поедет кобыла? - снова перебил его
Лутошкин.
- Мой завод, - продолжал Бурмин тем же ровно поскрипывающим голосом, -
располагает первоклассным материалом, надлежащие формы коему призваны дать
вы. "Из грубого сырья наездник создает формы". - Бурмин поднял указательный
палец. - Разве это не прекрасное назначение для наездника? Почетное место в
анналах конно...
- Я вас спрашиваю, почему не поедет кобыла?! - выкрикнул Лутошкин и в
бешенстве встряхнул стол, опрокидывая недопитый стакан с чаем.
Бурмин внимательно посмотрел ему в лицо, помолчал, и сухо проговорил:
- Распоряжаться кобылой могу только я. Кобыла пойдет в завод. У нее
иное назначение. Завтра вы погрузите ее.
Он достал бумажник и, отсчитав деньги, положил их перед Лутошкиным.
- Здесь сумма, необходимая на погрузку кобылы. Напишите расписку.
Сопровождать кобылу пошлите вашего старшего конюха.
Лутошкин отошел от стола и грузно сел на диван. Бурмин наблюдал за ним,
поглаживая бороду. Лицо его было бесстрастно. Золотой широкий перстень
равнодушно сползал сверху вниз по черному квадрату, поднимался, снова
сползал... Из-за двери доходил мягкий звук чьих-то шагов, заглушаемых
ковром, звонки, хлопанье дверями.
- Из грубого сырья наездник соз-да-ет формы... - медленно выговорил
Лутошкин, смотря куда-то перед собой пустыми глазами, и тихо засмеялся,
потом вдруг, снова воспламеняясь, порывисто встал и подошел к Бурмину. -
Аристарх Сергеевич! Неужели для вас наездник - только конюх, которого
интересует одно жалованье, одна корысть?! Наездник может забыть отца, мать,
отказаться от любимой женщины, но забыть лошадь - никогда!.. У каждого
наездника есть такая лошадь - единственная, неповторимая, понимаете? Пока
нет ее, о ней мечтаешь, хочешь встретить ее в каждой лошади, которую
приводят; ошибаешься, ненавидишь... Наездник?! Что такое наездник?.. Вы
думаете - это сел и поехал, тротт, мах, резвая, потом приз?.. Вы ошибаетесь!
Вот я скажу вам, слушайте!.. Я вам скажу... Вот вы обвиняете нас в том, что
мы ломаем и калечим лошадей, так? Ну вот! Приводят лошадь. Начинаешь ее
работать. Работаешь неделю, месяц - ничего особенного в лошади нет. Но вот
совсем неожиданно, вдруг, на каких-нибудь десяти-двадцати саженях она вдруг
сделает такой бросок, покажет такие движенья - обалдеешь! И уж тут - крышка!
И ей крышка и наезднику. Тут кончено! Запомнишь эту проклятую вороную или
серую спину, все равно как море, зыбкая эдакая, будто вот уплывает она
куда-то из запряжки... Каждым пальцем запомнишь, как запоет вожжа, и уж
тут - крышка! Сразу бесповоротно поверишь в нее, во сне будешь видеть. "Она!
Наконец-то она!" Начнешь ухаживать за ней, выделишь из всех ее и ждешь,
каждую езду, вот-вот сейчас улыбнется она движеньем и повторит памятный
бросок. Одним словом, держишь год, полтора на конюшне, каждую езду просишь
от нее, требуешь, а она - ни в какую! Обману-ула, Аристарх Сергеевич,
обманула-а! Понимаете? Нет в ней ничего, ниче-го... Бабу за обман убить
можно. Вот тут-то и начинается. Не отдаешь - так я вырву из тебя, сволочь,