"Вячеслав Шишков. Емельян Пугачев (Книга 3) [И]" - читать интересную книгу автора

своего. Еду я в Казань-город, тамо-ка, сказывают, в красках великая нужда,
вот поеду, продам с барышом и денежки тебе доставлю, свет, с поклоном
низким... А нет, лисьих мехов в орде куплю... Уж я не обману, я человек
верный, кого хошь спроси.
Хозяин знал, что слава про Долгополова идёт худая: прощелыжник, жох,
но по мягкому нраву своему не смог отказать купцу:
- Ладно, краски дам, ни-то. (Долгополов косорото осклабился - рот до
ушей, бородёнка упёрлась в левое плечо.) А кармин у меня добрецкий, можно
сказать - на всю Россию знаменитый, пробу посылал в Санкт-Петербург, в
Академию художеств, постановлено признать кармин Терентия Волоскова "зело
отличным и пригодным для изображения на картинах багрянца и малинового
бархата с отливом", так и в грамоте на сей счёт прописано. Да и на
фабриках для ситцепечатания, для сукон кармин мой в ход пошёл, заказов не
обери-бери! - Волосков выпрямился, гордо откинул голову. - В сем звании
красочных дел мастера служу государству и промышленности нашей... и сим
горжусь...
- Исполать тебе, свет Терентий Иваныч! - вновь отвесил ему купец
поясной поклон.
Льстивостью, нахрапцем Долгополов сумел выклянчить у хозяина два
изрядных тюрючка красок и сто рублей наличными деньгами.


2

Мороз крепчал. На базаре крик, гам, толчея. Долгополова за полы
хватают, всяк рвёт покупателя к себе:
- А вот поросёночек, а вот!..
Купил Долгополов живого поросёнка, взвалил в мешке на загорбок и
посеменил мелкими шажками к воеводе. "Первеющее дело - пашпорт. А ну как
не даст?.."
Воевода Ржева-города всем воеводам воевода, секунд-майор Сергей
Онуфриевич Сухожилин, а по прозванью "Таракан". Такое от народа прозвище
он получил не зря и вовсе не за свою наружность, а по причине практичного,
во благо градожителей, ума. Но об этом замечательном событии мы
своевременно читателей оповестим.
Воевода Сухожилин-Таракан - сын полка, он в армии Елизаветы
дослужился до сержанта, а по хлопотам проживавшей во Ржеве княгини
Хилковой был произведён в офицерский чин и назначен ржевским воеводой.
Несёт он бремя службы вот уже двадцать лет, сначала был корпусом строен,
затем стал богатеть, толстеть. Сначала ходил бритым, в парике, затем,
махнув рукой на приказ, отпустил бородищу и лохматые волосы, как у
кержака. Нрав у воеводы крутой, горячий, глаза завидущие, руки загребущие,
да к тому же и добрым разумом не наделил его господь, водились за ним
такие фокусы, что - ах! Но милостию божией, доброхотным заступлением
престарелой княгини Хилковой, а наипаче через взятку златом, снедью и чем
попало, воевода Таракан всякий раз выходил из-под суда бел и чист, аки
снег блистающий. Слава тебе, господин, и тебе, княгиня, и вам, продажные
суды, продажные души, великая слава и честь во веки веков. Аминь.
Мороз за щёки хватает, поросёнок визжит, купец покряхтывает. А вот и
богатый каменный воеводский дом. У ворот в полосатой будке дремлет