"Вячеслав Шишков. Алые сугробы (Рассказ)" - читать интересную книгу автора

- Трое суток не ели мы с тобой.


VIII

Лишь к позднему вечеру истомленные путники выбрались на край тайги, к
густому большетравью. Впереди было мрачно, взор упирался в серый склон
хребта, заслонявшего почти все небо.
Вот он, хребет со снеговой спиною: перевали его - и вступишь в
теплый, безмятежный край. Надо бы радостно кричать и целовать камни,
скатившиеся с заоблачных высот, но путники угрюмыми, почти враждебными
взорами встретили эту мрачную твердыню: в них все приникло, ослабело,
съежилось.
Степан лениво и вяло, двигаясь как во сне, стал разводить костер.
Афоня в бессилии лег, укрылся шубой, у него звенело в ушах, ныла грудь,
дрябло трепыхалось сердце. Хотелось напиться холодного, кислого. Он
взглянул в сторону хребта и порывисто повернулся к нему спиною, как к
врагу.
Думы Степана были тяжелы и черны. Ему казалось, что смерть ходит по
пятам за ним. Но кто же накликал ее? Он - Степан.
Он так загряз в этих думах, что, обрубая сучья, ударил себя топором
по руке и долго сосал липкую кровь из пальца. Афоня застонал. Степан
покосился на него.
"Афоня, друг... Желанный мой..." - мысленно прошептал Степан и
засопел. Он подошел к спящему товарищу, пощупал его голову: голова пылала.
- Сидеть бы тебе дома, с бабой, а я, черт, дурак, сманил тебя -
пойдем, мол, чужие края усматривать... Да в могилу и завел, - вслух думал
он. - Э-эх!
Едва нашел воды, вскипятил чаю, а в другом котелке сварил какую-то
бурдомагу: ягода, трава, неизвестные коренья и грибы. Есть хотелось
неимоверно. "Аж от голодухи пупок к спине присох". За эти дни он очень
исхудал, плотно пригнанная к его фигуре синяя поддевка висела мешком, ноги
дрожали, руки обессилели, и весь он одрях, словно разбитый хворью старец.
"Хоть бы ломоть хлеба черствого, покрытого плесенью! Неужели больше
не суждено досыта наесться? Мяса бы, мяса вареного, с желтым жиром!"
Степан сплюнул и вытер рукавом свисавшие в бороду усы.
- Нет, врешь, - бодрясь, шептал он, помешивая бурдомагу. - Авось
фартанёт. Жизнь - шутка темная, словно лес в ночи.
Но сердце не верило обману слов, сердце мучительно сжималось, и
Степан рычал, как раненый зверь, уносящий в себе пулю.
"Вот и обед, ха-ха! Будить иль не будить?"
Афоня подал голос:
- Я кусочек съел бы. Дай мясца. Горяченького. Козлятинки...
- Нету, браток, нету, милячок.
- А? - поднялся на локтях Афоня. - Ты чего, Степанушка, сказал?
- Нету, мол. Какая козлятина? Вот суп без круп.
Афоня сбросил шубу, сел:
- А козел? Я нашел. Я притащил. И спереди и сзади по башке... А рога
в сапогах... Э-эвот какие!..
Он снова повалился, почавкал пересохшим ртом, сказал: