"Вячеслав Шишков. Алые сугробы (Рассказ)" - читать интересную книгу автора

- Пить...
Степан вытаращил глаза и на четвереньках подполз к нему.
- Ой, ты... Никак огневица. Заговаривается... Афоня, Афоня!
Больной лежал с закрытыми глазами, будто спал, на пылавшем лице
улыбка, губы шевелились, вытягивались, искали чего-то. Льняные волосы
нависли шапкой на белый потный лоб.
- Вот грех... - горько сказал Степан, вздыхая.
Потом помочил в холодной воде утиральник, обмотал голову товарища.
Бурдомага была отвратительна. Но Степан жадно пожирал, по-волчьи,
горькие коренья и грибы глотал целиком. Достал бутылку с водкой и,
разглядывая, повертывал ее перед пламенем костра. Водки было немного, она
искрилась желтым и синим.
- Чертово пойло... А?
Он берег ее для перевала через снега, но соблазн огромен: скулящая
тоска и голод требовали дурмана. Степан задрал вверх голову и, не
отрываясь, выпил. Последний глоток долго задерживал во рту: было жаль
расстаться. Зажал в горсть бороду, искоса посматривал на костер, не видя
его, и прислушивался к себе, ждал волшебства. Как будто стало легче,
веселей, но эта веселость не настоящая, она обуяла лишь голову, а там, на
сердце, в исподе, все так же одиноко, мрачно.
- Только разбередила... Тьфу!
Где-то надрывно стонала выпь, поухивал филин. Над головой теплились
звезды, крупные, четкие. Выплыл месяц. Склоны хребта стали видимы сквозь
сизую мглу ночи, от каменистых гребней и деревьев пала густая тень.
Степану показалось, что воздух вдруг похолодел, а жаркое дыхание
костра ослабло. Он уставился на месяц и начал вслух думать, роняя
бессвязные слова:
- Эвот ты куда взобрался, месяц-батюшка, какую высь. Поди, и деревню
нашу видишь? Известно. Вот и скажи, крикни нашим-то, ведь рот у тебя, и
глаза, и нос... Усмотрел, мол, я человека у костра, прозывается Степан
Недокрытов, не вашей ли деревни он?
Степан помахал месяцу шапкой, силился улыбнуться, но улыбка вышла
жалкая, плаксивая, язык заплетался, в отуманенной голове пляс и чехарда.
- Да ты ничего, понимаешь, такого не сказывай. Эй, месяц! Все, мол,
честь честью... очень примечательно... Любови Офросимовне скажи, хозяйке
моей... Сидит, мол, твой супруг, Степан Недокрытов, у костра, жив, здоров,
и таковы ли радостные думы у него во всех мозгах... очень даже радостно у
него на кипучем сердечушке... Так все чередом, брат, и обскажи... Могилкам
тоже посвети, батюшке с матушкой. Пускай не дожидаются гостя во сыру
землю, пускай одни полеживают... вот, вот... А ты зубы-то не скаль, знай
слушай!
Степан огляделся кругом и зябко повел плечами: ему почудилось - живая
тень бродит меж деревьев, прячется. Не медведь ли стервятник? Пусть,
Степан не струсит. А может, леший-лесовой?
- Эй! - вскочил Степан, в сердце его бурлило. - Черт! Леший! Бери
душу! Продаю! Отрекаюсь! Себя не жаль, товарища жаль... Бери! Только укажи
дорогу. Брось водить. Не озоруй... Бери душу! Черт, сатана с хвостом! Кажи
харрю! Эй!!! - И Степан по-цыгански свистнул.
- Степан, Степан! - резкий раздался Афонин голос. - Какие слова
мелешь... Окстись!