"Вячеслав Шишков. Алые сугробы (Рассказ)" - читать интересную книгу автора

Степан покачнулся. Словно проснувшись, он сразу отрезвел, пнул ногой
пустую бутылку, подошел к Афоне и присел возле него на корточки.
- Тяжело чего-то стало, - тоскливо сказал он. - У души ноги ослабели,
Афонюшка, не держат, в шат пошли.
В голубоватых зыбких далях посвистывало, пересмеивалось, пискливо
завывало.
Афоня заохал, с боязнью перекрестился.
- Ну, как? - спросил Степан.
- Плохо. Порешился я весь.
Степан долго не мог заснуть. Месяц укатился за горы, Сохатый*
перекинулся вправо. Степан лежал у потухшего костра, не смыкая глаз.
Чертово гуканье затихло, тягучая настала тишина. Степан ворочался,
приподымался, жадно затягивался трубкой, валился вновь. Он не находил себе
покоя. Все внутри ныло, тосковало страшно. Хотелось схватить нож и разом
покончить неодолимую тоску. Такого душевного состояния он сроду не знавал.
Впрочем, года три назад его мучил сгнивший зуб. Степан бросался тогда от
боли на стену, брал в рот ледяную воду, - боль вдруг стихала, но через
мгновенье с удесятеренной силой валила его с ног. Потом, помнит, загнул
железный гвоздь, вбил его под корень зуба и вырвал наболевшую гниль вместе
с куском десны. Страдание кончилось.
_______________
* С о х а т ы й - Большая Медведица, созвездие.

- Ничего не остается, - сказал сам себе Степан, и рука его крепко
сжала нож.
"Не смей", - ясно отпечаталось в самых ушах его.
Он боднул головой и стал напряженно вслушиваться. Было тихо. Над
лесом тянули птицы, крылья их торопливо свистели в ночном воздухе.
Отфыркивался конь.
- Матушка, матушка... Родимые мои детушки... Женушка ненаглядная, -
шептал из-под шубы Афоня.
Степан различил ухом, как Афоня плачет, и настороженная рука Степана
выронила жадный до крови нож.


IX

Утро было теплое, яркое, веселое. Степан встал бодрый. Отчаянье
перегорело в нем и провалилось вместе с ночью в тартар. Он верил в
настоящий день - будет удача; в жилах гуляет взбудораженная кровь, в небе
горит солнце. Светло, тепло. День будет удачный, верный.
Степан выпил ледяной воды, взял ружье с последним зарядом дроби и,
посматривая на сверкавшие снега перевала, уверенно зашагал сквозь лес. Он
сейчас принесет козленка, либо зайца, либо большую птицу.
Последний выстрел будет смертелен.
Чтоб не заблудиться, он делает на деревьях затесы топором. Вот только
мучает голод, подтянуло живот. Ничего, сейчас. Горячее варево, парное
мясо. А пока он обламывает молодые нежные верхушки у приземистых елок,
очищает их и с аппетитом ест.
Полянка, мох. Степан бросил взгляд в можжевеловый, облитый солнцем