"Евгений Шкловский. Заложники" - читать интересную книгу автора

известно про полигон, может, даже из-за их выступлений и обращений, из-за
шума, который они подняли, и те, кто хотел или кому нужно было жить в их
городке, все-таки недальнее Подмосковье, столица всего в восьмидесяти
километрах, полтора часа на электричке, - те уже не хотят, выбирают себе
другое место жительства.
Может, это и было начало конца? Но как же тогда они, те, кто оставался
здесь? Ведь их никто не собирался ни выселять, ни переселять, они будут жить
здесь и медленно умирать, постепенно отравляясь сжигаемыми отходами или чем
там, их дети будут рождаться с нарушенным генетическим кодом, а дети детей
окончательно превратятся в мутантов, и все будет происходить незримо и
неслышно, как теперь.
А может, они в конце концов и уедут, неизвестно куда, но уедут, и тогда
этот милый городок, изученный им до самых невзрачных закоулков и тупичков,
по пояс заросших травой, малинником, кустами бузины или акации, где бегал
еще мальчишкой, играл в казаков-разбойников, этот городок обезлюдеет и будет
медленно разрушаться, не согреваемый дыханием своих обитателей, в церкви не
будет служб, померкнет, потускнеет позолота на куполах, не так давно
восстановленная именно благодаря стараниям Ларина, Серебрянникова и иже с
ними, мертвый будет стоять город, все еще прекрасный, почти сказочный, но -
мертвый, мертвый! Отравленный, как сказал Ларин.
Виталий сидел на своем любимом месте, рядом с обрывом, откуда видно
было полгорода, монастырь, белые стены словно светились, площадь перед ним,
лепящиеся к нему деревянные домики, блеск воды в озере, уже начинающая
желтеть дубрава, все родное, и люди шли с кошелками по дороге - на рынок, он
тут же был, неподалеку, подъезжали машины. Все жило так, словно никакого
полигона не было и в помине, обычно, буднично, как будто городу ничего не
угрожало. Абсолютно ничего!
И вправду трудно, почти невозможно было поверить.
А ведь казалось, расшевелили людей, - ходили, объясняли, собирали
подписи. Сначала на них смотрели как на провокаторов, выслушивали, но
подписи ставить отказывались: вы, дескать, люди известные, вот и
подписывайте, а мы - маленькие, что толку от наших подписей, никто с нами
считаться не будет, зачем это надо?
Только после нескольких митингов, где и Ларин выступал, и
Серебрянников, и Шлыков, известный журналист из Москвы, знакомый Ларина,
специалист по экологическим проблемам, председатель какой-то там ассоциации
или комитета, только тогда начали понимать, что все достаточно серьезно,
даже очень. Но ведь все равно не смогли, больше пяти месяцев прошло, можно
сказать, промелькнуло, а они так и не сдвинулись с мертвой точки... Все еще
только начиналось, но уже как будто и кончилось - такое было ощущение.
Жутковато становилось...
Но Ларин! При мысли о Ларине Виталий уже чувствовал не растерянность, а
поднимающуюся волну гнева. Почти ненавидел его. Как тот мог? Ведь понимал
же, умный человек, что значило его, лично его участие в борьбе. Предал их
всех, отрекся от города, бросил на произвол судьбы - кто бы подумал?!
Спички ломались, когда зажигал очередную сигарету. Иуда, вот кто был
Ларин, самый настоящий, он все испортил!
Это было как наваждение. Он видел, как ветер колышет траву за колючей
проволокой, и словно оттуда донесся до него пронзительный росный запах,
какой бывает только ранним утром. Как же одуряюще пахла эта порыжевшая на