"Евгений Шкловский. Заложники" - читать интересную книгу автора

начали...
Серебрянников приподнял бутылку, полюбовался на янтарное свечение
жидкости. Плеснул в чашку.
- Видел я, знаю... Ларин говорит, что бесполезно, все равно мы
проиграем.
- Ларин - предатель! - жестко отрезал Виталий.
- Идем, что я тебе покажу. - Игорь Петрович неожиданно резко встал,
отодвинул стул ногой. - Идем...
Они прошли в небольшую мастерскую, светлую, с большим венецианским
окном, как всегда заваленную эскизами, набросками, банками, тюбиками,
кистями, всякой всячиной, назначение которой Виталию было неизвестно.
Серебрянников порылся в углу, в каких-то папках, газетах, и вдруг
вытянул холст, небрежно сунул в руки Виталию.
- Смотри!
Виталий смотрел.
Солнечные золотистые лучи пробивались сквозь густую, ярко зеленеющую
траву и тут же раздроблялись, окружая своего рода ореолом старую, рыжую от
ржавчины колючую проволоку, а дальше снова зеленели кусты, деревья...
- Узнаешь? - спросил Серебрянников. - Это оттуда... Я там ходил,
вокруг...
Все на картине было почти точно так же, как видел это там, возле
Верчино, Виталий. Точно, но не совсем: веяло сквозь яркую зелень каким-то
изнеможением, мертвизной, загадочная бледность подмешивалась, придавая
зеленому цвету некоторую даже ядовитость.
Виталий никак не мог понять, то ли из-за некоторого расстройства чувств
- ослабел после болезни, то ли под действием коньяка, так ли на самом деле
или ему только кажется. Скорей всего, Серебрянников это нарочно так устроил,
для какой-то своей цели: мертвенность нисколько не отталкивала, не пугала,
хотя ядовитость неприятна была, но при этом - словно завораживала,
притягивала глаз. Виталий смотрел - и внутри что-то тихо сникало,
свертывалось.
Потом они снова сидели на террасе, пили чай, и Серебрянников, доливая в
чашку коньяк, глуховато бормотал в бороду, что, видимо, так нужно, раньше
или позже это должно произойти, он теперь окончательно понял. Раньше думал,
что Страшный Суд - это как на картине Брюллова "Гибель Помпеи", помнишь?
Блистание молний, разверзающиеся хляби, рушащиеся храмы, статуи, ужас на
лицах... И сейчас многие так думают. Но только это заблуждение. Он понял,
поэтому и решил отступить. Нет смысла, все равно они уже за чертой.
Серебрянников дергал Василия за рукав.
- Страшный Суд уже идет, понимаешь? -Игорь Петрович полуобернулся и
ткнул пальцем в стоящий на стуле холст, с которого Виталий так и не сводил
глаз - картина почти гипнотизировал его. - Нет, ты представь: мы
присутствуем при Страшном Суде! Это же грандиозно! Это великое в нашей
жизни. Если б мы поняли!
Он сделал большой глоток.
А Виталий все вроде бы и понимал, что говорил Игорь Петрович, но как
сквозь туман. Словно бы и не в реальности, а где-то рядом, возле, слегка
расплывчато, хотя совсем близко.
Понимал ли?
- Может, что-то произойдет, должно произойти, я уверен, нужно набраться