"И.С.Шкловский. Эшелон (оригинал текста, никакая редактура не проводились)" - читать интересную книгу автора

было уже далеко за полдень. Б.П. отпустил сотрудников. Меня тошнило от
голода - во рту со вчерашнего вечера маковой росинки не было, о чем я прямо
и сказал хозяину. "Сейчас организуем". Секретарша принесла чай и какие-то
приторно-сладкие пирожные. За чаем Б.П. продолжал почти бессвязно долдонить
свою бредятину - ведь он был фанатик. Я же, смертельно усталый, мечтал о
хорошем куске мяса и молчал. Расстались очень мило. Поехал на Московский
вокзал (вернее, меня отвез туда шофер директора), где в полудремоте долго
ждал поезда. В Москве никто не просил у меня отчета о поездке. Конечно, за
командировку тоже никто не заплатил...
Эта история впервые заставила меня серьезно задуматься о путях развития
и о судьбах нашей науки. Мне стало очень грустно. То есть умом я, конечно,
понимал, какие безобразия у нас зачастую происходят. В случае с
"антиматерией" судьба бросила меня, что называется, в самую гущу наших
"великих проектов". В этом случае, как и в ряде других, все решала власть
дико некомпетентных чиновников.
А Борис Павлович Константинов вскоре стал первым вице-президентом нашей
Академии, н оставляя директорства ленинградским Физтехом. Он был, ей-богу,
совсем неплохим человеком и вполне квалифицированным физиком-акустиком. В
свое время он защитил докторскую диссертацию на тему: "Теория деревянных
духовых инструментов". Однако главная его заслуга - весомый вклад в создание
ядерной мощи нашей страны. Науку Борис Павлович любил - конечно, в меру
своего понимания. А что касается антиматерии - может быть, по-человечески
его даже можно было понять - очень хотел прославить свое имя в науке, ведь
ничего же настоящего так и не сделал. И не случайно, что он часто повторял:
"Настоящий физик - это тот, чье имя можно прочесть в школьных учебниках".
Большинство его коллег находились и находятся примерно в таком же положении.
Легализацию своих "антиматерийных" исследований Константинов пробил прямо
через Хрущева, которого охмурил военно-прикладным аспектом этой чудовищной
идеи. Говорят, что к тому времени относится фраза Никиты: "Имперьялисты
пужают нас нейтронной бомбой... А у наших ученых в портфелях есть кое-что и
получше..." И опять-таки не случайно Б.П. часто рекомендовал своим коллегам
никогда не отказываться от договорной тематики прикладного характера,
ссылаясь на известную историю с Ходжой Насреддином. Человек кипучей энергии,
Б.П. сжигал себя на малопродуктивной организационной работе и преждевременно
скончался в 1969 году, когда ему было 59 лет.
А на развалинах группы, искавшей антиматерию, возник на Физтехе сильный
астрофизический отдел, где есть несколько толковых молодых людей и выполнен
ряд важный исследований, в том числе экспериментальных. Так что нет худа без
добра...
Перед зданием Физтеха, внутри уютного дворика на довольно высоком
постаменте установлен бюст Бориса Павловича. Рядом доска, на которой
надпись: "Здесь с 1927 по 1969 год работал выдающийся русский физик Борис
Павлович Константинов". Когда я бываю на Физтехе, я всегда останавливаюсь
перед этим бюстом и вспоминаю тот далекий зимний день 1962 года. Неподалеку
стоит бюст основателя Физтеха Абрама Федоровича Иоффе. Никакой мемориальной
доски там нет. А вот около третьего бюста - Курчатова - такая доска есть. На
ней много лет красовалась надпись, что де здесь работал выдающийся советский
физик. В прошлом году слово "советский" переделали на "русский". Полагаю,
что это случилось после моих язвительных комментариев по поводу столь
странной иерархии эпитафий...