"И.С.Шкловский. Эшелон (оригинал текста, никакая редактура не проводились)" - читать интересную книгу автора

Н.Н.) появился совершенно необыкновенный аспирант. Таких раньше не было,
даже В.Л. (Гинзбург) ему в подметки не годится!" "Как же его фамилия?"
"Подождите, подождите, главное, такая простая фамилия, все время вертится в
голове - черт побери, совсем склеротиком стал!" Ну, это было так типично для
Николая Николаевича, известного в астрономическом мире своей легендарной
рассеянностью. А я подумал тогда: "Ведь весь выпуск физфака МГУ военного
времени прошел передо мною в ашхабадском эшелоне. Где же был там этот
выдающийся аспирант?" И в то же мгновение я нашел его: это мог быть только
мой сосед по нарам в теплушке, который так удивил меня, проштудировав
Гайтлера. "Это Андрей Сахаров?" - спросил я Николая Николаевича. "Во-во,
такая простая фамилия, а выскочила из головы!"
Я не видел его после Ашхабада 24 года. В 1966 году, как раз в день
моего пятидесятилетия, меня выбрали (с пятой попытки) в член-корры АН СССР.
На ближайшем осеннем собрании Академии Яков Борисович Зельдович сказал мне:
"Хочешь, я познакомлю тебя с Сахаровым?" Еле протискавшись через густую
толпу, забившую фойе Дома ученых, Я.Б. представил меня Андрею. "А мы давно
знакомы", - сказал тот. Я его узнал сразу - только глаза глубже запали.
Странно, но лысина совершенно не портила его благородного облика.
В конце мая 1971года, в день пятидесятилетия Андрея Дмитриевича, я
подарил ему чудом уцелевший тот самый экземпляр книги Гайтлера "Квантовая
теория излучения". Он был тронут до глубины души, и, похоже, у нас на глазах
навернулись слезы.
Что же мне ему подарить к его шестидесятилетнему юбилею?


ПРИНЦИП ОТНОСИТЕЛЬНОСТИ

Каждый раз, когда я из дома еду в издательство "Наука", точнее, в
астрономическую редакцию этого издательства к милейшему Илье Евгеньевичу
Рахлину и водитель троллейбуса № 33 объявляет (не всегда, правда): "Улица
академика Петровского" - остановка, на которой я должен выходить, неизменно
мне делается грустно. Я очень многим обязан человеку, чьим именем назван
бывший Выставочный переулок. Иван Георгиевич Петровский восстановил меня на
работе в Московском университете, когда я в 1952 году вместе с несколькими
моими несчастными коллегами - "инвалидами пятого пункта" - был выгнан из
Астрономического института им.Штернберга. Двумя годами позже он своей
властью прямо из ректорского фонда дал мне неслыханно роскошную
трехкомнатную квартиру в 14-этажном доме МГУ, что на Ломоносовском
проспекте. До этого я с семьей 19 лет ютился в одной комнате останкинского
барака. Он зачислил моего сына на физический факультет МГУ, что было совсем
не просто. А сколько раз он спасал меня от произвола злобного бюрократа
Дямки (Дмитрия Яковлевича Мартынова), директора Астрономического института!
Мне удалось создать весьма жизнеспособный отдел и укомплектовать его
талантливой молодежью исключительно благодаря самоотверженной помощи Ивана
Георгиевича, постоянно преодолевавшего тупое сопротивление косного Дямки.
Моим бездомным молодым сотрудникам он предоставлял жилье. И потом, когда
началась "космическая эра", сколько раз он помогал нам! У него было
абсолютное чутье (как у музыкантов бывает абсолютный слух) на настоящую
науку, даже если она находилась в эмбриональном состоянии.
22 года Иван Георгиевич руководил самым крупным университетом страны. У