"Йозеф Шкворецкий. Конец нейлонового века" - читать интересную книгу автора

- На хирургии.
- У Ирашека? - спросил доктор с явным отсутствием интереса, и между ним
и Сэмом начался пустой диалог - точно такой, подумал Сэм, какой ненавидит
Ирена.
- Да, - сказал Сэм.
- Там еще работает ассистент Лёбл?
- Да, есть, - ответил Сэм. А что с ним может быть? - подумалось ему.
- Я с ним учился.
- Что вы говорите!
- Мы защищались с ним вместе.
- Ага.
Последовала краткая пауза, потом продолжение:
- О специализации уже подумали?
- Хотел бы остаться на хирургии, - ответил Сэм, думая в этот момент об
Ирене.
- Хороший выбор. А я прохожу сейчас аттестацию по отоларингологии.
- Это как раз для него - там можно постоянно в чем-то ковыряться, да,
Отто? - Алена внесла в беседу шутливую нотку и устремила на доктора
профессионально влюбленный взор. Вся группка рассмеялась.
- Аленка ничего в науке не соображает, - подхватил эту ноту доктор
Гавел. Шутки продолжались, но Сэм вдруг почувствовал чей-то взгляд. Быстро
осмотрел зал, ибо верил, что телепатия существует. Белые, черные и розовые
пятна дамских туалетов завертелись в калейдоскопе, в центре которого он
увидел Ирену в черном платье из блестящей тафты; она, вместе с кислолицым
Робертом, шла прямо к нему, совершенно отличная - как это описывают
психологи - от всех остальных, прекрасная, как бархатный окунь из черного
озера.

Дочь помещика тоже сразу увидела ее, но внимание злорадно сосредоточила
на кузене. Стоило Гиллманке улыбнуться, как лицо Сэма поглупело: он раскрыл
рот и сразу забыл, где находится. Потом она перевела взгляд на
приближающуюся пару. На Ирене Гиллмановой был безупречный туалет, какого она
себе просто не могла позволить: утонченно закрытое, как у монахини, платье
плотно облегало тело. И такой вот, говорят, она была и в пятнадцать лет. Ах,
у одного есть все, даже сверх меры, у другого - ничего.
Семочку потащило к Гиллманке, но та сама подошла к их кружку. У нее
совсем нет бедер, удовлетворенно подумала Иржинка, но радость сразу же
погасла: что ей с того, что у Гиллманки нет бедер, когда у нее их сверх
меры, а Гиллманка стройна и округла, как Бергманша, и всегда была и будет
как Нора. Она представила себе Семочку - как он совлекает с Гиллманки это
платье из тафты. Семочка тем временем здоровался с Гиллманкой, а Роберт
Гиллман тащился за своей женой как тень. А он довольно симпатичный парень,
губы немножко как у негра, но симпатичный. Она следила, как Роберт подает
руку Семочке и как при этом замерзает улыбка на губах Роберта; потом
Гиллманка подала руку ей и покровительственно бросила:
- Хеллоу, Иржинка! - и ей захотелось влепить Ирене пощечину, как
когда-то - вцепиться в лицо Норе, соблазнительной, молочно-белой Норе. Она
заметила, как Гиллманка, чуть заметно ухмыльнувшись, пробежала глазами по ее
наряду. Ненавижу тебя, корова! Но ей уже пожимал руку Роберт Гиллман, и
глаза его были понимающими, словно таково его призвание.